Виктор Моспан - Путь. Стихи

Преодолён Гомборский перевал.
Прими, Кахетия, и мой привет.
Здесь, по преданью, Пушкин пировал,
А принимал его другой поэт.

Я знаю – алазанская лоза
Отзывчива на труд: как встарь, щедра
И дарит сок, чистейший, как слеза
Сынов долины, чья душа добра.

Я полный рог сегодня подниму
Во здравие грузинских сыновей,
Родных по духу, близких по уму.
До дна – за обретаемых друзей!

Тянулась ночь, как суровьё на кроснах
(Навеян образ давней стариной),
Гудела однотонно вьюга в соснах
Басовою струной.

Она одна владела стороною
Лесною – заповедною с темна.
И чудилось порой, что за стеною —
Глухие времена.

Когда-нибудь – и в славе, и в чести —
Приду сказать, что без тебя преграды
Преодолел на жизненном пути…
Я победил – прошу пощады.

Когда-нибудь – и жалкий, и больной —
Приду сказать, что нет иной отрады
На свете – лишь бы ты была со мной…
Я проиграл и жду награды.

Еще недавно дядька леший
Сюда заказывал пути.
Забрался конный либо пеший —
И сгинул: кости не найти.

Века тому назад бывали
Настолько тёмные дела,
Что впору сказке. Но едва ли
Молва всю правду донесла.

Какой ведун, в какую пору
Лесную сторону назвал
Заветным словом? И Мещёру
До наших дней заколдовал.

Боры – от края и до края —
Шумят глухие, как века…
И беспричинная, лихая,
Исконно русская тоска.

Ясный тихий денёк. Подступают, бодря,
Холода. Что бы, кажется, проще.
Но пронзит состраданье в конце октября
К обнажённой, расхристанной роще.

Откликалась на зов удальца-ветерка,
Не жалела казны, как вдовица,
А теперь за душой не сыскать пятака —
От зимы хоть на миг откупиться.

Царила в мире полумгла,
Луна с небесной высоты
Стелила белые холсты
Поверх уснувшего села.

Дремотно щёлкал соловей,
Невнятно пахла резеда,
И был, как в омуте вода,
Глубок покой в душе моей.

Несколько книжек сумел написать,
Честных, по разному поводу:
Вот по тропинке спускается мать
К реченьке с ведрами – по воду.

Строки про русскую песню в степи:
Голову клонит кручинную
Ухарь-ямщик. Если сможешь, стерпи
Эту тоску беспричинную.

Что-то ещё про глубинных людей,
Словно себе в оправдание.
Мало в стихах актуальных идей,
Главное в них – сострадание.

И доброта в каждом слове видна —
Та, что от сердца, – народная.
Скажут иные: погиб от вина…
Губит вина безысходная.

…А век в раскинутые сети
Меня ловил, но не поймал.
Я жил тогда на белом свете,
Когда вскипал за валом вал:
Сменялись “эры” и “эпохи” —
Народ к идеям охладел.
Когда дела чрезмерно плохи,
Слова звучнее громких дел.
Что я могу сказать до срока
О современниках моих?
Одни спились, а те – далёко.
Осталось мало дельных книг.
Творенья наши вроде писем.
Увы, лирический поэт
Всегда от времени зависим:
Оно мертво – искусства нет.
Возможно, ближние потомки
Оценят всех, кто шел в ночи
И не сумел пробить потёмки
Дрожащим пламенем свечи.

Кружили прибылые ястреба.
Я думал, что полёт – моя судьба:
Оставлю дом и крылья обрету,
Как молодая птица, – на лету.
Однажды я сказал себе: “Пора!
Вдали вольней просторы и ветра”.
Вперед и выше… Я презрел предел
И горизонт раздвинул, как сумел.
Была душа крылата и горда —
Не потому ли била влёт беда.
Я не достиг предельной высоты,
Но и не предал собственной мечты.
Большую выбрал цель – не по себе.
И тем горжусь. Всего отдав борьбе,
Я возвращусь к родимому гнезду
И не спущусь, а камнем упаду:
Не задалась крылатая судьба.
…Кругами ходят в небе ястреба.

Я не поэт для площадей —
И грязной брани площадной
Не отыскал в душе моей
Для тех безнравственных людей,
Что измывались над страной.