Эрих Ремарк - Я жизнью жил пьянящей и прекрасной… [сборник]

2 апреля 1929

Дорогой Хантингтон!

Большое спасибо за предварительный экземпляр «На Западном фронте без перемен». Я очень рад, что Вы нашли такого достойного переводчика, который оказался способным перехватить бомбу Ремарка и перебросить ее через канал. Нам здесь как раз нужен такой толчок, чтобы проснуться.

Речь идет о том поколении, которое было разрушено войной: мы, кто сражался, «потеряны, как дети, и опытны, как старики, мы грубы и печальны и поверхностны — я считаю, что мы потеряны», или короче: «война нас навсегда разрушила».

Это ключевое слово дневника, в форме которого представлены разоблачения: это неизменно отчеканено в первой полдюжине строк и возвращается затем снова и снова, пока в заключение не замирает последний аккорд.

Было такое время, когда я отчаянно отвергал умозаключения Ремарка. Теперь я должен с грустью признать, что в них в большой мере заключена истина. Сортиры, крысы, вши; вонь, кровь, трупы; сцены чудовищного ужаса, когда товарищи окружают своего умирающего молодого товарища, одним глазом следя за его борьбой со смертью, другим же взирая на его новые английские сапоги; стратегия, лишенная фантазии; чувство, что вожди бестолковы и глупы; увядание мысли и воодушевления под гнетом войны на истощение; все это длится слишком долго — так долго, что действительно целых полмиллиона душ, которые еще живут на нашем острове, говоря страшными словами Ремарка, уже потеряны. Иначе почему, позвольте мне спросить, среди тех, кто когда-то был цветом нашей молодости, сегодня так чрезвычайно много отверженцев общества?

Несмотря ни на что, этот немец заходит слишком далеко. Так же как Пасха нечто большее, чем кекс с изюмом, так и патриотизм больше, чем бобы и сало. Даже на последней и самой проклятой из всех войн — войне «На Западном фронте» — там была не только чрезвычайная сила, ведущая к потерянным надеждам, смутное воодушевление, смутное, но реальное — умереть за некую цель? Разве не было истинного патриотизма, который Ремарк рассматривает так же, как гусей, расстрелянных его героем в офицерской кают-компании? И наконец, разве не победили те, кто пережил все и выстоял даже в битве при Пашендейле — и затем нашел мужество преодолеть самих себя и сделать мир лучшим местом для себя и остальных, включая своих бывших друзей?

Ремарк кажется мне писателем, который способен на все. Он говорит некоторые невероятно грубые вещи, но порой высказывает, словно случайно, удивительно верные вещи, которые прежде не были озвучены. Таков, например, его ответ на вопрос тех, кто со своими бестактными вопросами вгрызались в его сердце в поисках его самых искренних чувств по поводу событий на Западном фронте: «Я понимаю, он не знает, что о подобном не следует рассказывать. Я бы очень хотел оказать ему любезность, но это представляет для меня опасность — если я обращу пережитое в слова, боюсь, что оно после этого станет слишком огромным, таким, что с ним уже невозможно будет справиться».

«На Западном фронте без перемен» — это мастерское произведение реализма, но отнюдь не совершенная книга о войне; ибо война, так же как и жизнь, содержит в себе нечто большее, нежели реализм.

Ваш преданный

Глава издательства «Путнэм», Хантингтон, передал ответ Гамильтона с письмом от 19 апреля Ремарку. Редакция «Лайф энд леттерс» сопроводила этот обмен письмами следующими замечаниями:

Для историков 1929–1930 годы главным образом значительны тем, что мысли людей впервые были направлены против войны. Может показаться странным, что подобный эмоциональный поворот созревал так долго, но это факт — люди могут вынести воспоминания только тех страшных событий, которые уже несколько ушли в прошлое, и преодолено естественное отвращение от умаления военных успехов, поскольку траур еще свеж. Симптомы этих перемен в воззрениях проявляются повсюду. Одним из них является внезапное и неожиданное оживление интереса к актуальности войны во всей Европе. Книги, которые еще год назад не надеялся продать ни один издатель ни в этой стране, ни в какой-либо другой, теперь сметаются с прилавков сотнями тысяч экземпляров. В это внесла свой вклад и Англия — вспомните замечательную книгу «Оттенки войны» Эдмунда Бландена. Но и роман «На Западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка из всех прочих оставил наиболее глубокое впечатление.

Ян Гамильтон (1853–1947) — профессиональный военный. После вступления в ряды армии в 1872 году и вплоть до Первой мировой войны принимал активное участие во всех военных действиях Британской империи. Как военачальник Средиземноморского командования и Генеральный инспектор морских сил в 1915 году получил звание генерала, в марте 1915 года Гамильтон стал главнокомандующим, что явилось пиком его военной карьеры: попытка Антанты путем высадки на турецком полуострове Галлиполи овладеть Босфором закончилась катастрофой. Гамильтон, которого официально не обвинили в провале этой операции, в октябре 1915 года был отстранен от должности. До своего выхода на пенсию в 1920 году он служил в лондонском Тауэре. Будучи уже на пенсии, он оставался активен. Одновременно он был президентом Британской лиги Шотландии, а в 1932 году стал лордом-ректором университета Эдинбурга.