Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Места для мемориальной пушкинской доски в Риме по вполне объективным причинам не нашлось [1064]. Но изображения поэта появлялись в итальянской столице в разное время и по разным поводам. Например, известный московский скульптор Георгий Франгулян выставил в 1992 году ряд своих новых произведений в римской галерее «Понте», среди них – композиция в бронзе «Путь в бессмертие»: потомки толкают колесницу с посмертной маской Пушкина. Эта работа осталась в Риме, в моей коллекции, щедрый дар автора. Но памятник Пушкину работы Франгуляна, к моему сожалению, установили не в итальянской столице, а в бельгийской, в Брюсселе, где, кстати сказать, поэт тоже никогда не был. А еще раньше я получил другой подарок, тоже очень дорогой и связанный с Пушкиным. Когда-то прославленный кинорежиссер Сергей Параджанов выбил (в тюрьме!) профиль Пушкина на крышке от кефирной бутылки. Его итальянский друг и коллега Федерико Феллини потом заказал отлить по этой крышке серебряные медали и вручал их в своем родном городе Римини [1065].

Идея установить в Риме памятник Пушкину давно, что называется, носилась в воздухе. Впервые об этом заговорили в эмигрантских кругах накануне сотой годовщины гибели поэта, которая широко отмечалась не только в СССР, но и в русском зарубежье [1066].

Обсуждался даже конкретный план реализовать в мраморе эскиз памятника Пушкину, выполненный Карлом Брюлловым в 1837 году в романтическом стиле. Поэт там изображен во весь рост, с лирой в руках и с крылатым Пегасом рядом, как один из братьев-разбойников Диоскуров с конем, что были отрыты Микеланджело на римском форуме. На постаменте должны были быть выбиты барельефы с главными персонажами творчества поэта. Однако сил и средств не хватило, да и фашистские власти Рима довольно косо посмотрели на эту затею, так что дальше разговоров дело не пошло.

Лет двадцать назад, помнится, я предложил издательству «Детская литература» заявку на книгу «Путешествия к памятникам Пушкина». Тогда в моей картотеке уже было более сотни разных пушкинских монументов, разбросанных по всему свету: от Америки до Африки, от Китая до Европы. Книжка не состоялась, но думаю, что сейчас я бы с материалом не справился: памятники Пушкину расплодились как грибы [1067].

Не знаю, как отнесся бы к сему явлению сам Пушкин: наверное, очень бы удивился. Зато известно завещание его коллеги и современника Николая Гоголя: « Находясь в полном присутствии и памяти и здравого рассудка, излагаю здесь мою последнюю волю… Завещаю не ставить надо мной никакого памятника и не помышлять о таком пустяке, христианина не достойном ». К этому мнению, как известно, благодарные потомки не прислушались, в том числе и в Италии.

Михаил Михайлович Пришвин, у которого я не раз в детстве бывал в деревне Дунино, рядом с подмосковным Звенигородом, очень точно заметил: «Памятник Пушкину ставится не самому Пушкину: какое дело Пушкину до своих памятников! Он ставится только для общества, как мера разлива души человеческой» [1068].

Вернемся, однако, в Рим. В начале 90-х годов о своем горячем желании создать памятник Пушкину в Италии мне говорил знаменитый российский скульптор Олег Комов. Он несколько раз приезжал в Рим на этюды и останавливался в так называемом «Домике Гарибальди» на территории Виллы Абамелек, резиденции советского посольства. Комов – автор многих отличных «литературных» монументов, установленных в разных городах бывшего Советского Союза [1069]. Среди них есть и памятник Пушкину в селе Большое Болдино, прямо рядом с господским домом, где сейчас музей. Олег Константинович был человеком остроумным и поведал мне замечательную историю о том, с каким трудом проект этого памятника утверждался на заседании бюро Горьковского обкома партии. Одна руководящая дама сделала автору убийственное замечание: «Вот у вас, товарищ скульптор, Александр Сергеевич в одной рубашечке на скамейке восседает. Это не реалистично, ведь зимой в наших местах морозы бывают до минус тридцати!». Комов был потрясен, но быстро нашелся: «А вы делайте как в Ленинграде, – там в лютый мороз на босые ноги Петру Великому, который на коне скачет в одних римских сандалиях, валенки надевают, чтобы не простудился!». Вероятно, авторитетная ссылка на «Медного всадника» подействовала, и проект памятника Пушкину был утвержден без поправок. Олег Комов умер в 1994 году, вскоре после той поездки в Италию, но его бронзовый Пушкин «в одной рубашечке» вот уже четверть века приветствует туристов в болдинском приусадебном саду.