Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

Главным событием в череде пушкинских дней 1937 года, несомненно, стал сборник трудов, вышедший по инициативе и под редакцией Ло Гатто, где впервые нашел отражение подлинный интерес в Италии к творчеству великого поэта. Там напечатаны статьи Вяч. Иванова, Л. Ганчикова, Э. Гаспарини, А. Амфитеатрова, Е. Ананьина, Дж. Мавера и др. [987]

Сборник этот, в свою очередь, породил ряд монографических исследований (Пиццагалли, Кайола, Миони) и юбилейных публикаций, из которых наиболее заметным стал специальный выпуск журнала «Римский меридиан», не говоря уже о множестве новых переводов, в том числе онегинского, стихотворного, выполненного Ло Гатто [988].

К 1937 году итальянские исследователи уже активно изучали проблему Пушкин и Италия. Появились работы А.Пиццигалли, Э.Дамиани и П.Бидзилли, обширный и обстоятельный обзор всех имевшихся к тому времени источников предприняла Ада Биолато Миони [989].

Эстафету приняли пушкинисты Вольф Джусти, Ренато Поджоли, Леоне Пачини-Савой, Энрико Черулли, а затем и новое поколение: А.М. Рипеллино, Р. Пиккио, М. Колуччи, М.Б. Лупорини, Э. Баццарелли, Ч. Де Микелис, Д. Кавайон. Много интересных авторов группируются вокруг издаваемого проф. Витторио Страдой в Венеции альманаха «Россия/ Russia». Например, в шестом номере (1988) опубликованы статьи Н. Эйдельмана «Пушкин и Чаадаев», Мирослава Дрозда «Повествователь в «Пиковой даме», материалы Сергея Аверинцева, Владимира Александрова, Ильи Сермана и других исследователей русской литературы. Параллельно этому изданию Микеле Колуччи публиковал в Риме свой журнал «Russica Romana», куда отдавали свои труды столичные филологи и литературоведы.

Разумеется, такого рода высокие собрания созываются не только по торжественным датам. Например, большой интерес вызвал итало-советский коллоквиум, проведенный итальянской Национальной академией Линчеи в июне 1977 года на тему «Пушкин. Поэт и его искусство». В нем приняли участие не только гости из Москвы и Ленинграда (Г. Степанов, С. Бочаров, Н. Балашов, Р. Хлодовский), но и внушительный отряд итальянских исследователей. Перечислю их доклады на этом форуме: Э. Черулли «Изобразительная структура лирической поэзии Пушкина»; Э. Ло Гатто «Ссылка в деревню и ее окружение как фон лирического вдохновения Пушкина»; М.Б. Галлинаро-Лупорини «От романа в стихах к роману в прозе»; Э. Баццарели «Наблюдения над антологическо-элегической линией и отзвуками поэзии Анакреона в пушкинской лирике»; Э. Пачини-Савой «Гуманность Пушкина» [990]…

В университете города Камерино (область Марке, центральная Италия) в начале лета 1985 года под руководством маэстро Валерия Воскобойникова прошел «круглый стол» на тему «Русская литература и музыка», опубликованный отчет о котором открывался факсимильным воспроизведением первого итальянского перевода либретто оперы П.И. Чайковского «Евгений Онегин». Среди участников форума: Мария Делогу («Пушкин и музыкальный салон», Чезаре Ди Микелис, Донателла Феррари Браво, Клаудиа Ласорса Сиедина, Лаура Микелетти и другие авторы, известные и новые [991].

В ХХ веке предпринималось несколько попыток перевести драму Пушкина «Моцарт и Сальери» на итальянский. Наиболее удачной можно считать выполненный в начале 70-х годов стихотворный перевод, сделанный известным славистом и историком литературы Томмазо Ландольфи (1908–1979) [992].

Одним из самых «пушкинских» событий в Риме на моей памяти стала выставка «Путешествие в Италию» (Итальянские виды в русской живописи ХIХ века). Она открылась в Центральном выставочном зале (Palazzo d’Esposizione) столицы в июне 1993 года, а затем в октябре переехала на юг, в Сорренто. Сотня великолепных холстов из коллекции петербургского Русского музея рассказала итальянцам об их родине полуторавековой давности больше, чем любая книга или цикл лекций. Русские художники любовно и с тщанием запечатлели на своих холстах сценки городской и сельской жизни, виды Рима, Неаполя, Флоренции, Венеции и Палермо, архитектурные красоты и пейзажи, древние развалины, современные храмы и дворцы. Нет, не зря Российская императорская академия художеств хоть и немного, но все же платила в валюте своим стипендиатам. Их творческие отчеты о стажировке – подлинная панорама Италии пушкинского века. Они рисовали красоты страны, портреты своих итальянских друзей и подруг, а главное – рисовали друг друга на фоне акведуков и триумфальных арок. И получился коллективный портрет русской артистической колонии на Апеннинах – профессионалов и талантливых мастеров, хороших учеников и внимательных наблюдателей. Да вот они все вместе (редчайший случай!) на картине Григория Чернецова «Русские художники на римском форуме» (1842). Поразительное впечатление производит полотно Александра Мясоедова «Римский карнавал» (1839). По центральной улице Вечного города Via del Corso движется нарядная и веселая толпа, сзади виден «военной музыки оркестр». Изо всех окон глазеют любопытные, а с одного из балконов за праздником наблюдает группа богатых иностранцев. Тот, что на первом плане, молодой и красивый, картинно бросает цветок римлянке в толпе. Имейте в виду, что это не «картинка с выставки», а официальный документ: художнику Мясоедову, за неимением еще фотографа в штате, интендантским управлением императорского двора было поручено зафиксировать пребывание в Италии (инкогнито, разумеется) наследника российского престола великого князя Александра Николаевича, будущего «царя-освободителя» Александра II. Вот и свита его рядом, всех не знаю, но Василий Андреевич Жуковский, наставник царевича, виден хорошо. Но самым дерзким решением Мясоедова (если учесть, что картина заказная) было изображение нескольких фигур на балконе выше княжеского: там стоит и лорнирует толпу Николай Васильевич Гоголь, рядом с ним – в шляпе – княгиня Зинаида Волконская! На всех этих итальянских видах так легко представить легкую стремительную фигуру Пушкина, столь же естественно пересекающего Корсо, как Невский проспект на знаменитой «панораме» Василия Садовникова. Итальянские посетители тоже это невидимое присутствие ощутили. Не случайно рецензия на выставку в газете «Коррьере делла сера» была шутливо озаглавлена «Пушкинские племяннички» [993].