Алексей Букалов - «Берег дальный». Из зарубежной Пушкинианы

В принципе, первые сведения о Пушкине попали в Италию через итальянскую и немецкую критику. Но и русские путешественники, о которых мы рассказывали в первой части книги, внесли свой вклад в распространение пушкинской поэзии на Апеннинах. К ним присоединились и итальянцы, бывавшие по разным причинам в России, среди них Джузеппе Рубини, Микеланджело Пинто, граф Миньато Риччи. Этот последний перевел стихотворения «Демон» и «Пророк» (они были опубликованы только век спустя, в 1934 году в Москве). Риччи был постоянным посетителем «академии» З.А. Волконской (как сама княгиня называла свой московский салон). Молодой красивый итальянец был женат на русской певице Екатерине Луниной. (Сохранились строки из письма Пушкина: «Еду сегодня в концерт великолепной, необыкновенной певицы Екатерины Петровны Луниной». Еще раньше, в стихотворении «Тургеневу» Пушкин напомнил эпизод из светской жизни: «Среди веселий и забот / Роняешь Лунину на бале»). Риччи не только сам исполнял неаполитанские романсы и арии из опер, но и писал стихи и делал переводы. Он, как мы видели, состоял в переписке с Пушкиным, но сохранились только два письма Риччи (от марта-апреля и 1 мая 1828 года, по итальянски). Там Риччи просит Пушкина высказать мнение о его переводах на итальянский «Демона» и «Пророка» и прислать несколько отрывков из «Бориса Годунова». Пушкинских ответов на письма Риччи, к сожалению, пока найти не удалось [984].

Есть, правда, в пушкинском эпистолярном наследии одно шутливое упоминание об этом итальянском переводчике. В январе 1829 года Пушкин вырвался из Москвы в Петербург и пишет П.А. Вяземскому: «…Я от раутов в восхищении и отдыхаю от проклятых обедов Зинаиды. (Дай Бог ей ни дна ни покрышки; т.е. ни Италии, ни графа Риччи!)» ( XIV, 38 )

Вернемся, однако, к истории знакомства с Пушкиным в Италии. В середине ХIХ века делаются попытки сравнения итальянской и русской литератур с точки зрения идей Рисорджименто: именно с таких позиций проявляется интерес к свободолюбивой лирике Пушкина в публикациях Тенки, Тезы, Де Кубернатиса, в монографических работах Чамполи и Лозини. О Пушкине пишет и жена Де Кубернатиса Софья Безобразова, и русский литератор Степан Шевырёв, который был знаком с Пушкиным, выпустил во Флоренции, вместе с Дж. Рубини обстоятельную «Историю русской литературы» (Storia della letteratura russa, 1862). В Милане в 1874 году опубликована брошюра «Пушкин в оценке Кастелара», где пересказываются взгляды на творчество русского поэта, высказанные испанским писателем и политическим деятелем Эмилио Кастеларом. Стимулом для роста интереса к Пушкину на стыке веков стали празднования на родине поэта в 1880 году (в связи с сооружением памятника Пушкину в Москве) и первые юбилейные торжества 1899 года. (Среди самых активных авторов – Вердиноис, Кассоне, Фолкес.) В начале ХХ века впервые уделяется внимание не просто жизненному пути и главным творческим свершениям русского поэта, но и его связям с Италией вообще и с итальянской литературой в частности. Появились исследования о реминисценциях из Мандзони, Парини, Ариосто и других авторов (см. главу «Поэты Юга, вымыслов отцы» в первой части этой книги). Отметим, что в ХХ веке итальянские литературоведы в изучении Пушкина во многом опирались на труды своих российских коллег и на исследования видных представителей русской диаспоры, в том числе и живших в Италии. Например, трудно переоценить вклад в итальянскую пушкиниану, сделанный Вячеславом Ивановым, Анной Колпинской, Евгением Шмурло, Александром Амфитеатровым. Рядом с ними вырастали кадры пушкинистов-итальянцев: Энрико Дамиани, Биолато Миони, Винченцо Ферруччо Борри, Де Фриско, Джованни Гандольфи. Об Этторе Ло Гатто рассказ пойдет отдельно, а пока лишь отметим, что именно с него ведет отсчет итальянская пушкинистика как ветвь филологической науки. Ло Гатто разработал комплексный подход, проводя сравнительные изыскания, перебрасывая мостки от Пушкина к Мицкевичу и к другим славянским поэтам. Этот метод плодотворен и по сей день, достаточно вспомнить прекрасную работу Витторио Страды «Польский вопрос у Пушкина» [985].

Важной вехой стали пушкинские дни 1937 года. Они ознаменовались целой серией памятных акций, информация о которых выглядит довольно куце: «В день столетней годовщины смерти Пушкина во Флоренции была отслужена в Русской церкви торжественная панихида в присутствии русской колонии, представителей итальянской интеллигенции и печати. Настоятель прихода о. Куракин произнес перед панихидой слово. 28 февраля (в Риме) состоялось в зале Британского Института тожественное собрание, на котором выступил с речью А.Харкевич. Артистка Александровского театра О.И. Мусина-Пушкина кроме декламации поделилась со слушателями воспоминаниями о Пушкине ее деда генерала Орлова, в доме которого был написан «Полтавский бой». Л.С. Львова, кн. О.С. Кудашева, И.В. Бутурлина и В.К. Натали прочитали Пушкинские стихи. На собрании выступил также русский хор. 18 апреля в помещении римского Британского института был прочитан В.И. Ярцевым на английском языке доклад о Пушкине для членов Института. После доклада состоялся концерт с участием В.И. Ярцева и певицы М.Э. Кутури» [986].