Антология - Советская поэзия. Том второй

Ночь! Укрой меня тьмою, укрой меня синью усталой
И взмахни надо мною своим лебединым крылом.
Кружат голову думы, плывут лебединою стаей,
Отсвет месяца дышит дремотным покоем и сном…

Пью сок густой багряных терпких ягод;
Пью алый сок морозных жгучих зорь,
Пью листопада утомленный шелест,
Пью пряное теченье октября —
Расплавленное золото распада.
Дыханье перехватывает нежность
От горечи в вине любимых губ,
От вечности в напитке материнства…
Хрустит осадок грусти на зубах,
И саднит горло сладость увяданья.
Тянусь к тебе
сквозь поросль прошлых лет
И трепетной
горячею ладонью
Касаюсь ягод девичьей груди.
Ты хлещешь меня веткою наотмашь
И стан ствола надменно отклоняешь —
Аристократка с сельскими корнями…
Все оттого,
что мои ноги в туфлях
Свой след босой не могут отыскать.

Сколько стона, сколько муки в пальцах,
Сколько дрожи в крике их немом,
В пальцах — истомившихся страдальцах,
Трепетно лучащихся теплом.

Сколько бликов, отсветов, мерцанья,
Призрачных блуждающих огней
В страстных безъязыких заклинаньях
Пятерых полночных ворожей.

Бледные, в наручниках запястий,
Пленницами бьются до зари
Пальчики — рабыни нежной страсти
На бессрочной каторге любви.

Как же их утешить, бессловесных,
Как же их, пугливых, не спугнуть,
Не обжечь огнем прикосновений,
Холодностью губ не полоснуть!

Пять лампад, пять светлячков, пять зорек
В полутьме мерцают надо мной…
Господи! Как сладостен и горек
Мед ваш светлый, солнечно-густой!

Земля из пепла. Вихрились столетья,
Роняя пепел зорь из рукава.
Рванись к ним мыслью — вспышка мозг осветит,
И в пепел тело, и душа — вдова.

Земля из кремня. Стали камнем предки
И пыль дорог — святой прах естества…
Как будто мне лицо прошили реки,
Как будто мной от века Рось жива!

Земля из пыли от обломков сабель,
Что въелась в кожу со времен Орды,
Когда орлы, слетаясь, рвали падаль
И солнце жгло запекшиеся рты.

Отечество! Как жалки наговоры!
Сквозь очи предков бьет разрыв-трава…
Кто грудь могил священных опозорит,
Того земля откажет укрывать.

Нам жить на ней. Жать жито, сеять, строить
И дымом домен полнить небосвод…
Твое бытье былинное, народ мой,
В моей крови клокочет и поет!

Благословен тот месяц, вечер, миг,
Моей души благословенны раны,
Благословен тот взгляд, что в грудь проник
И сердце жжет страданьем непрестанным.

Благословен волнения родник
И этот плен томительно-желанный,
Где бог любви стрелой своей настиг,
Неотразимой, быстрой и нежданной.

Благословенна речь, которой я
Ее прославил, где любовь моя
Рождала медь сонетов многозвонных.
Благословенны вы, ее канцоны;
Иных не исповедую имен —
Ей каждый слог навеки посвящен.

Тем спасибо
у нас на звезде,
кто согражданам строил дом,
кто указывал путь воде,
чтоб всегда была
в доме том.
Настоящую радость дает
не случайность в нашей судьбе,
а сознанье:
на свете живет
человек, благодарный тебе.

Если не будет хлеба — не дадут умереть от голода,
Если не будет рубахи — кто-нибудь даст свою.
Если совсем одиноко — пройдись по улицам города,
Он поймет, улыбнется и примет тебя в свою толчею.
Не спится?
Значит, усталость время для сна выбирает,
Она заставит спуститься толпы видений с лестниц.
Если нет за душою песни, тогда человек умирает,
И даже не похоронишь
Как надо, —
Ведь нету песни…

Поведай-ка, трава,
Как ты приходишь в свет, —
Взрезаешь воздух, новизною вея,
Поведай о рождении поверья,
Где папоротник прячет
Редкий цвет.
Раскрой секрет своих волшебных слов,
Очарованья,
Взлетов затаенных, —
Ты поднимаешь на ножах зеленых
Бетон, лежащий
В несколько слоев.
Проходишь сквозь асфальт —
И ты права,
Готова к наводненью и к морозу.
…Так проросла поэзия сквозь прозу.
О, продиктуй мне свой закон,
Трава!