Антология - Советская поэзия. Том второй

Всю медленную нежность мест родных
я оценил и понял по-иному,
когда в жару, о ледяной родник,
ты жажду мне утишил понемногу.
Весь труд пути, и одурь, и жару
я напрочь смыл глубинною прохладой
и ощутил: тому, чем я живу,
из тех же недр
пробиться к сердцу надо…
Пока я пил, пока родник бежал
в ладонь мою
и дальше в камни мчался,
я чувствовал, как рук остывших жар
по жилам снова
в сердце возвращался.

Герр штурмфюрер! Прошло
после капитуляции
двадцать спокойных лет.
И вот
с лошадкой-качалкой на поводу
иду к вашей совести
вопрос пустяковый выяснить.
Нет!
Не глобальный вопрос
грабительства —
убийства — насилия — зверства.
Детский пустячный вопрос
о деревянной лошадке.

Я ездил не раз
в автомобиле, на самолете,
на корабле и настоящем коне,
как тот,
что хрустит гладиолусом
в вашем цветущем саду.
Но,
как вам известно с детства,
бывают далекие страны,
в которые можно добраться
лишь на лошадке-качалке.

В прошлой войне, начавшейся
по вашему произволу,
под рухнувшей кровлей дома
сгорели права на вождение
моей деревянной лошадки.
О доме давайте забудем —
давно уже выстроен новый,
но прав на вожденье лошадки
нигде я достать не могу.

Так что, штурмфюрер в штатском,
не знаю, как нам помириться,
если вы мне не вернете
потерянные права.
Хотя бы годика на два.

Она — золотая богиня горланящих рынков —
Амулетом качается на гирляндах венков,
Обвивающих шею горбатой Горпины.
Она — златовласая нимфа с косою,
Вплетенною в косы подружек,
Провожаемая миллионами жадных зрачков,
Ждет того, кто развяжет золотистый девический пояс.
Она — золоченая главка подземных церковок —
Дрожит за свою золотую нетленную душу
Перед языческой жестокостью тупого ножа,
Тысячу раз обагренного, покупающего ее золото
За тускнеющий хлам медяков!
Она уже чувствует, как немеют ее золотые груди
В объятиях бродяги-жигана Огня.
Она, — королева красоты деревенских базаров, —
Пригорюнясь, сидит на гауптвахте солдатского вещмешка,
Золотая фея, плененная свирепым Аппетитом!
Она — родная сестра краюхи черного Хлеба
И двойняшка-сестрица белокафтанного щеголя Чеснока,
Она — золотая граната в львиной пасти студенческого голода,
Извечная соперница разваренной рохли Картошки,
Верная подруга кухонной скромницы Соли,
Маленькая Жанна д’Арк, сражающаяся с полчищами микробов,
Она — нежная Лаура безвестного Петрарки {274} 274 Стр. 784. Петрарка Франческо (1304–1374) — выдающийся итальянский поэт, гуманист. Широкую известность получила его «Книга песен», где поэт воспевает любовь и красоту материального мира. ,
Некоего курносого Петра из технического училища на Подоле,
Укрытая в теплице его самодельного сундучка;
Неужели она — простодушная золотце-Золушка,
Что безвременно сгинет в темнице желудка,
Неужели она, золотая красавица, не догадывается,
Как ей суждено умереть:
То ли украсить белыми светозарными нимбами
Святые дары черствого пшеничного ломтя,
То ли нежно-лиловыми кольцами хула-хупа
Крутиться на серебряном стане Шампура
Перед кровавым откормленным Шашлыком…
Начинается золотая агония предсмертного стриптиза:
Она сбрасывает золотистую шубку,
Она сбрасывает золотящийся джемпер,
Она сбрасывает золотое тончайшее платьице,
Она сбрасывает золотенькую рубашечку-кожурку
И, оголенная, белая, плачет над поруганной чистотой —
Золотая Луковичка из огородов моего деревенского детства,
Золотая весталка из таинственного Храма Бытия,
Сжавшаяся в золотой кулачок испуга…

Ночь, укрой меня тьмою, укрой меня синью усталой
И взмахни надо мною своим лебединым крылом,
Пусть навеются сны — облаков лебединая стая —
И качает их месяц обструганным светлым веслом.

Виноградной лозой зацветут автострады бетонные,
Окунет свои косы в пахучий любисток заря,
И, созвездием Лебедя, в отраженных огнях Ориона
Ты по спящей лагуне поплывешь в голубые моря.