Фарид Аттар - Логика птиц

Один падишах с благородными манерами
своему мавру однажды дал фрукт.
Мавр ел с таким удовольствием,
словно в жизни ничего вкуснее не пробовал.
Видя, как мавр наслаждается,
и падишах пожелал фрукта попробовать.
«Передай-ка мне половину, о мавр! — сказал падишах. —
Ибо ешь ты с заразительным удовольствием».
Мавр передал фрукт падишаху, а тот,
отведав, нахмурился: горьким был фрукт.
«О мавр, никто так не поступил бы, — сказал падишах. —
Кто же с таким наслаждением ест горечь такую?»
«О шахрияр! — ответствовал мавр падишаху. —
Из твоих рук я получил сотни тысяч подарков.
И из этих же рук получив горький фрукт,
счёл я неверным возвращать обратно его.
Каждый раз сокровище принимаю из твоих рук,
и случайная горечь не обидит меня.
Раз я у тебя в подчинении, под дарами
из твоих рук я не чувствую горечи».
Если на Его пути у тебя много страданий,
знай, что такие страдания — это сокровище.
Его дела невероятно сложны,
и что же ты сделаешь, раз так предопределено?
Те, кто знали путь и обрели зрелость души,
не ели и куска без страдания и крови своего сердца.
До тех пор пока приходилось сидеть на соли и хлебе,
без мучений сердца даже преломить хлеб не могли.

Некто из знати к суфию обратился:
«О брат, как живётся тебе?»
«Я словно застрял в котле.
С пересохшими губами, с выпачканной одеждой [226] То есть во грехе. .
Но и куска хлеба в котле не ел,
чтоб не свернули шею ненароком».
Если ты охотишься в мире за минутами веселья,
то либо ты спишь, либо бредишь.
Взыскуя веселья, будь осторожен,
чтобы мужественно перейти по Сирату [227] Согласно хадису, Сират— мост, проходящий над преисподней, он тоньше волоса и острее меча. По Сирату должны пройти все умершие. .
В этом мире не полагается радоваться,
ибо, согласно традиции, для радости нет здесь места
размером и с волосок.
Здесь есть нафс, подобный огню,
и пока он таков, где здесь радостное сердце найти?
Даже если ты крутишься в мире, как циркуль,
ни в одной точке этой дуги не сказать: «Вот здесь — радость».

Обратилась к шейху Майхани [228] Абу Сайд Аби'ль-Хайр аль-Майхани, шейх из Михны (Майханы), «султан своего века», как называет его Худжвири. одна старушка:
«Дай мне молитву, чтобы мне стало радостно.
Слишком долго была я несчастлива,
дольше выносить это уже невозможно.
Если научишь меня молитве радости,
она, безусловно, станет ежедневным моим славословием».
Шейх ответил: «Много лет миновало
с того мига, когда я обнял колени [229] Упоминается одна из традиционных дервишских поз для сосредо- точения. .
То, чего просишь ты, я долго искал,
но даже частички этого не видел и не нашел».

Некий просящий, сидя возле Джунейда, спросил:
«О ты, который, безусловно, добыча Бога,
когда же добьётся человек радости, расскажи?»
«Если есть радость в сердце, — ответил Джунейд, —
то до воссоединения с Падишахом
нет лучше помощи для перенесения неудач на пути.
Однако я вижу для крупинки благо в разочарованиях,
ибо света солнца крупинка не выдержит».
Если крупинка и сотню раз утонет в крови,
разве даже после этого выйдет она из разочарованности?
Крупинка — она крупинка и есть, пока остаётся крупинкой.
Отрицающий это — обычный гордец.
Да, если взглянуть на оборотную её сторону, она — уже не она.
Но и эта сторона — тоже крупинка, а не блестящий родник.
Но если кто начинает с крупинки,
то правильные крупинки уже в нём содержатся.
Взор, обращенный к Его солнцу, и универсальное потеряет из вида,
а поэтому идущий навсегда крупинкой останется! -
Это значит, встретит он добро или зло,
остается он в себе, даже если всю жизнь будет бежать.
Наберись терпения, о неспокойная крупинка,
дабы увидел ты свою беспомощность.

Однажды ночью летучая мышь так рассуждала:
«Что же. Раз не могу я на солнце смотреть,
полечу хоть всю жизнь через сотни невзгод,
чтобы просто в нём разом исчезнуть.
Закрыв глаза, месяцами, годами буду лететь
и наконец доберусь до нужного места!»
«О ты, тщеславный пьяница, — некто с зорким взглядом
ответил,—
тебе до Него — сотни тысяч лет дороги.
Такому потерянному, как ты, не одолеть этот путь,
муравью, застрявшему в яме, к луне не подняться».
«А я не боюсь, я хочу долететь, — мышь сказала, —
и посмотрю, что из всего этого получится у меня».
Летела она годами пьяная и незнающая,
пока ещё были силы и крылья целы.
Наконец остановилась, со сгоревшей душой и
пламенеющим телом,
без крыльев, оставшись без выхода.
«Забыла я о солнце, — сказала она, —
ибо не видела никакого следа от него».
«Ты крепко спала, — заметил некий мудрец, —
не видишь дороги, ты только шаг сделала,
а намекаешь, что пролетала мимо Него, —
якобы поэтому и крылья утратила».
Летучую мышь эти слова уничтожили,
исчезло и то, что от неё оставалось.
От безнадёжности языком души
воззвала она к солнцу.
«Раз ты нашло такую зоркую птицу, — вскричала она, —
так смотри, само подальше держись от неё!»