Array Антология - В координатах мифа

у тебя на сердце
мажорная терция
два тона
семь лепестков цветка он
пульсирует кровью
корни его в уме
стебли его во сне
воспетый в веках
не сходит со многих уст он
распускается чувствами
лепестками мерцает
радость его пыльца
всякий кто
ее собирает бывает пьян
случается даже я
на голове хожу
радостью наполняясь
вокруг твоего цветка
ночами и днями
летаю
жужжу

Почувствовать, как снежные метели
Размашисто, разгульно и разбойно
Качают ночь в морозной колыбели
Наперекор застывшему покою.

В них мироздания сакральный свиток
Извечных перемен и недвижения.
Они есть голос, белой сталью литый,
Несущий к нам иное откровенье

О том, что ничего уже не значат
В тумане времени – предметов очертанья,
Вот этот стол, кровать, разбитый мячик,
Окно, качели, стертые названья,

Другие люди, черные одежды,
Пронизанный артериями лед,
Газеты, штампы…
В шепот белоснежный
Низводит их ночной круговорот.

Ложится ночь, как черная пантера,
По уши в снег, тускнеет плавно взор.
Пространство замкнутое атмосферы
Метели рвут… И властвует простор.

Летящий снег над мерзлою землею
Бросает в жар и вышибает слезы
Порывом-плеткой, белой пеленою,
Нерукотворной, заповедной прозой

Почувствовать, услышать и постигнуть,
ПОВЕРИТЬ, потому что так нелепы
И католически тревожная невинность,
И горсти еретического пепла.

Стряхнув с себя минутное забвенье,
Не помня ничего, не узнавая,
Обутый в новогоднее настроенье,
От спички к спичке, коробок сжигаю.

Сквозняк задул цепочку фейерверков
Ловлю фрагменты сна, нет – зазеркалья
И отражение скользко, словно сверху
Мелькнула тень и булькнула в стакане.

Конфеты, кофе, сигарета «Честерфилд»,
Спадает с пеплом старый год на брюки.
Он ведьм своих уже не оживит,
Своим ментам отдавшись на поруки.

А новый год вползает сквозняком
Частицей неуемного движенья.
Нет времени, нет никого кругом.
Воспоминания, костюмы, приведенья…

Двенадцать на часах
На женщинах духи
С вина фужеры пузырятся как гусары
Дураки.

Колонны, бредущие в детство,
Не каждому дано вернуться…
Пейзажи, вплетенные в сердце,
Южаками избитые улицы.

Летний сугроб – Певек,
С сопок сбежавший к морю,
Откашливается Чэк
Пепельно-серой хворью.

Лечит ромашковый сбор
Тундровые просторы,
Фильтры тяжелых штор —
Ярких ночей шоры.

Подиумы коробов
Красят не шубы, люди.
Зимника рваный шов
На ледяном блюде.

Здесь двадцать лет – за день,
Длинный, полярный, белый.
Микрорайонов тень
Сваи бросают в небо.

Брошенные миры,
Выбитые квадраты
В полупещеры-квартиры
Праздно вселились утраты.

Пустынные плеши трав
Воспоминаний плети
На галечных берегах
Сохнут рыбацкие сети.

С приливами то и дело
Швартуется флот ледовый
Прыгают мальчики смело
В губастом проливе, портовом.

Колонны, бредущие с ветром,
Глотают особенный воздух,
Короткий глоток – лето,
Длинный – сияние и звезды.

В подкорку въелась поляна
Сбежавшая к морю с сопок.
космятся седые туманы —
Полярная грива востока.

У каждого свой он-лайн
И темный локальный диск.
Связующих нитей прайм
переплелись.