Array Антология - В начале всех миров

Ну, и где твой свет?
Твое Солнце где?
В лепестках цветов,
Или в талой воде,

Или в чистом дожде,
Или в Чаше Пути…
Не дойти.
Может быть, расплескать
Эту Чашу и Боль.
Солнце двинется вспять
По дороге Любовь.
По дороге тепла,
По дороге Цветов,
Где Беда не взошла,
Не сжигают мостов,
Где дома не горят,
И по Лунной Заре
Ты взойдешь на Алтарь,
Вся, светясь в серебре,
Чистой жертвою Сна.
Луна.

Господи, пригрей мою душу,
Господи, призри мое тело,
Господи, я мольбу твою слушаю,
Что мне для Тебя сделать?

Господи, пронеси эту Чашу,
Господи, и не дай ей упиться,
В слабости и в Любви нашей
Дай раствориться.

Кристалликом светлым,
Как лепесток,
Я лягу на гладь
Долгих дорог,
Я в свет окунусь
Чистый, как снег,
Я, может, очнусь,
А может быть, нет,
Я только найду
Тайну пути,
Я только дойду —
Надо идти.

Как хочется света,
Как хочется ласки,
Как хочется Бога,
Как хочется Сказки,
Как хочется Чуда,
Как хочется Песни,
Как хочется верить,
Что Лето воскреснет,
Не в Лету, а в Лето,
В Любовь, в Не-Разлуку,
В надежные, крепкие,
добрые руки,
В невинность, в прощенье,
В сияющий свет,
И в Солнечный Берег,
И в Новый Рассвет,
Где любят и верят,
И где
Нет Лет.

Есть люди, которые сбились когда-то,
Забыли свой дом. Телефоны и даты.
Шагнули в окно за кармином заката,
Ушли в колдовские леса.

Их числят родные «пропавшим», «погибшим»,
Их ищут по всем подворотням и крышам.
Но только не знают, не видят, не слышат
Обычные чудеса.

Судьба отсчитала таких единицы:
Которым не естся, не пьется, не спится,
Которым бы крылья да зрение птицы!
И бесконечность дорог.

Они ненавидят бетонные стенки,
Сжимают руками худые коленки.
Мечтают о главном. Пьют кофе без пенки.
И каждый из них одинок.

А им повторяют: «работать!», «учиться!»
Решетки на окнах. Решетки-границы.
И выбор простой: умереть или спиться.
Что, в общем-то, суть – одно.

Бегут. Исчезают. Уходят навеки.
Взвиваются ввысь, погружаются в реки,
Подальше от тюрьм. От любви и опеки.
От злобы и вечных «но».

И воют родные: «Куда ж, на кого же?!»,
И молят: «Верни нам! Верни нам их, Боже!
Мы вылечим, вытащим! Мы им поможем!»
Глотают валокордин.

Вот только не видят, как солнце лучится,
Не слышат дождя и дыхания птицы,
Не верят, что можно вот так возродиться
Из опыта и седин.

Есть люди, которые сбились когда-то,
Забыли свой дом. Телефоны и даты.
Шагнули в окно за кармином заката,
Вьюнком или сон-травой.

Увидеть такого – к беде и удаче.
Ты счастье познаешь, но горько заплатишь.
Очнешься в тюрьме и всю душу проплачешь.
Поманит окно высотой…

Анни идет по пустым проспектам, жмурится, думает о своем.
Анни пятнадцать и мир – прекрасен. Завтра поедет на водоем
С мамой и братом под запах пряный летних кувшинок
пить горький чай.
Анни пятнадцать. Она любит маму, брата и вид перелетных стай.
Город застыл в предвечерней стуже, улиц пустынных
сжимает крюк.
Анни спешит приготовить ужин. Вечером нужно позвать подруг,
Чтобы смеяться, держать за руки, быть легче маленького пера [1]…
Город теряет последние звуки. С голоду кружится голова.
Анни шагает упругим шагом. Смотрит на искры
рожденных звезд.
Мама, наверно, играет с братом. В клетке поет
прирученный дрозд
О чем-то далеком, волшебно-птичьем. Сказочных странах,
больной тоске.
Анни узнала сегодня обычай писать желания на песке
И завтра у берега водоема найдется чаячье перо.
Анни мечтает увидеть Тома и загадает, конечно, его.
Смуглого, сильного. Взгляды-льдинки. Летом ему
поступать в институт.
Анни считает: они – половинки. Он помнит едва, как ее зовут,
Но это не важно! Алеют щеки и мысли зажались тугим клубком.
Она представляет свои дороги, думает стать городским врачом,
Чтоб непременно спасала жизни смерти и подлости супротив.
Будущее завлекает призмой ярких свершений и перспектив.