Array Антология - В начале всех миров

Ты заметила, мама, что здесь очень странный ЦУП —
Ни тебе центрифуги, ни рычагов управления?
Лишь в живом уголке вечно бегают по колесу
Хомяки, и нас водят смотреть на них время от времени.

Я забыл все инструкции, данные главврачом:
Цель стыковки, пароли, значение первой космической…
Но я чувствую, мама, во мне есть нужный разъем.
Да, я помню, мам, что закончил Политехнический!

С кем стыкуюсь? Она космолетчица из седьмой,
Там все буйные и санитар не снимает скафандр.
Он вчера показал мне секретный ее позывной:
Крик совы, семь пятерок и вой ледяных саламандр.

Этот вой – он во мне порождает большой пожар,
Что сравним с астероидом, сгорающим в атмосфере.
Да, я знаю, что если бы я с твое порожал,
То не стал бы каждому встречному психу верить.

Я готовлюсь к полету, не жду, что будет легко —
Нынче март, тренировки идут на котах и кошках.
Млечный Путь? Помнишь, мама, как я пролил молоко?
Да я почти улетел!!! но ты вызвала неотложку….

Мы не спим сегодня ночью,
Мы с сестрой хотим знать очень
Про ужей и сторожей,
Про чижей и про ежей.

Я к папе молча подхожу,
Его толкаю и бужу:
– Папа, правда или сон,
Что под горой живет дракон?

На что, не открывая глаз,
Наш папа явно врет сейчас:

– Зимой, укутываясь в шали,
Шипели змеи и шуршали.
Одна окуклилась и вот —
Дракон у озера живет!

И мы тогда с сестрой спросили:
– А где живет ушастый филин?

От папы я не отхожу,
Пихаю локтем и бужу.
Испуганно взглянув на нас,
Он врать не стал на этот раз:

– Две подружки совки-сплюшки
На опушке ели плюшки.
Плюшки совки-сплюшки съели,
Сплюшки с плюшек раздобрели.
Не узнали мамы сплюшек
И надрали сплюшкам уши.
А через месяц у крыльца
Нашли ушастого птенца!

И тут глаза открыла мать
И нам пришлось ложиться спать!

Мы не узнали про стрижей
И про моржей, про сторожей,
Но снился мне ушастый филин
И змеи… змеи тоже были…

Стешонка привезли на море и поставили у самой кромки
на мокрый песок. Море подбежало и уткнулось в его ноги
своим прохладным, покрытым белой кудрявой шерсткой
лбом: Здравствуй, малыш! Я скучало за тобой…

И Стешонок от неожиданности заплакал: Как такое огром —
ное море знает такого большого Стешонка, если сам
Стешонок видит море впервые? И чего скучало?

Но, едва Стешонок заплакал, его подхватили на руки, и он
не успел отдать морю все те вопросы, что уже начали
рождаться в его голове. Стешонку вложили в ладошку
ракушку, и теперь Стешонок сам искал ответы для
новорожденных вопросов. А зажатая в руке ракушка
думала: надо ему помочь.

Ракушка была ребристая и, если лизнуть, немножко
соленая, но она почти не помнила себя в море. Когда-то
она была створкой раковины и сопровождала моллюска
в его постижении морского дна. Но однажды ее вынесло
волной на берег, где она и осознала себя уже ракушкой:
ни второй створки, ни моллюска больше не было, а она
была половинчатой и пустой. И море теперь стало
для нее далеким и по-прежнему непостижимым.

И ракушка молчала.
И, когда Стешонок разжал кулачок, ракушка, которая
была меньше моря и меньше Стешонка, быстро
потерялась…

Лежала ракушка в песке —
Ребристая и белая,
Я взял ее и сжал в руке,
Спросил: Что в море делала?
Ты видела, как дремлет кит?
А рыбу-попугая?
В ладошке ракушка молчит,
Лежит, как неживая.

Но к уху я поднес и слышу:
Она молчит… и морем дышит.

…ты спроси: Как звучала капель в Ницце
С опустевших бунгало на мокром пляже?
Слышал, капельницы здесь в больнице
Звучат фонетически точно так же,
Но не в пример тише и сразу в вены.
А капель – в душу – значит совсем иначе.
Встречу весну – напишу тебе непременно,
Но тут и зимой плюс шесть, вот незадача…

Я представился братцем-Апрелем, собрался духом,
Привинтил к окну и врубил до упора кондишн.
Перегрелся. И капли с сосулек падали глухо,
Уходили в песок, и я их совсем не слышал.
Может статься, что все потепление – чья-то шутка?
И к нам завтра течением вынесет белых медведей.
Опустеют бунгало совсем… и мне станет жутко.
И тот несуществующий я из Ниццы уедет.