Array Антология - В начале всех миров

Вот только…

Он не поможет тебе, ни словом, ни чудом,
Не даст надежды, не вылечит старый страх.
Да и зачем, родная?
Волшебные туфли уже на твоих ногах,
Тебе и не нужен Гудвин,
Ты понимаешь?

Ну что же, моя дорогая Элли, иди
По желтой кирпичной,
Нам еще по пути,
Пока по пути.
Пусть тебя берегут в дороге
Лоскутное сердце,
Отвага в чужой груди,
Серебряные
Каблучки,
Твой Паскаль
И боги.

В этой песне, родная, о многом не говорят,
Но покуда еще фонари за окном горят,
Но покуда не спят ребята, и ты обрат —
Но
Не торопишься,
Руки кружкою
Грей и слушай.

Ее звали весною немного веков назад,
И семьи у нее было – пара сестриц и брат.
Говорили, она слыла ведьмой, я даже рад,
Не соврали почти —
Была феей,
Одной из лучших.

Но и с феей бывает – растратила весь заряд —
Колдовала без роздыху восемь ночей подряд,
Затупилась какая-то внутренняя игла
Или что там у нас на себе
Замыкает душу?

А я ей говорю: «Ну, поешь, ну давай, ну что же ты?
Ты же умная девочка, кушай, моя хорошая,
За маму, за папу, за Гете и юных Вертеров».
Я все еще ждал улыбки ее, наверное.
Я ей говорю: «Давай, соберись, ты выстоишь!
Я знаю, твое надежное счастье – истинно,
Послушай, опоры вовсе не обязательны,
Никто от тебя не требует доказательства,
Никто и не сомневается, что ты лучшая».
И, знаешь, она меня начинает слушаться.

И вот она расцветает и выпрямляется,
Летит высоко, легонько луны касается,
И звезды ей очарованно улыбаются.

Хороших тебе, добрых-красочных,
Спи,
Красавица.

Нарисуй меня в новом альбоме, вот чистый лист,
Нарисуй много солнца, цветов и поющих птиц,
Белый домик за правым плечом и звенит-журчит там
Белогривая речка —
тропинка из лазурита
(Вместо дороги из желтого кирпича).

Нарисуй в моем доме собаку, зажженный очаг,
Над порогом подкова, у притолоки – свеча,
Из сирени и лавра венок под пологом спрятан,
В изголовье льняной кошель с имбирем и мятой,
Гости званы, желанны песни, открыта дверь,

Под окном бьет копытом, ждет, однорогий зверь,
В белой гриве сверкают льдом голубые перья,
Гамаюн в полнолуние сказками говорит,
О долине, куда тропинка из лазурита
Приведет,
Там чудес – не высказать! Посмотри!

Нарисуй меня здесь, пожалуйста.
Там – сотри.

Время писать заклятье, моя хорошая…
Стены уже осыпались желтым крошевом,
Буря у двери, кто же теперь поможет нам?
Рыцари вымерли, псы убежали в лес.

Леди Изольда прозвана Златовласкою,
Магия песни и силы воды подвластны ей,
В сердце ее, по секрету мне было сказано,
Юный Тристан и еще ледяной дворец.

Леди Изольда двери скрепит засовами,
Выйдет на битву, хрупкая, невесомая,
Звонко и властно произнесет лишь слово, и
Буря смирится, стихнет и повернет.

Чем же тебя нам благодарить, кудесница?
Есть в королевском замке под старой лестницей
Зелье, враз исцеляющее болезни все,
От одного глотка твоя боль уйдет.

Все повторяется, в целом, без изменения,
Леди, тебя опоили Любовным Зелием,
Люди не врут, и оно может быть спасением:
Зелье исцелит старые раны,
Но

Вместо Тристана и ледяного замка, там,
В сердце твоем, незваным да и неназванным,
Змей обретется, властный, жестокий, ласковый,
Станет тебе покоем морское дно.

Она смотрит с отчаяньем, говорит: «Ведь это же ад
нескончаемый, Пит, кошмарный, подсвеченный
лабиринт, дороги на волю нет, беги не беги.

Карусель воплощений, куда там Сансаре?»

Полувздох-полустон, под ребрами горячо: «Как ты
все это терпишь?» – И плачет ему в плечо. Солнце
только взошло, и неплохо б поспать еще. Двадцать
с лишним в секунду, и сцена ждет.

Свет зажжен, Пит садится в кровати.

Все расписано: время рожденья и смерть,
неизменный костюм, имя в паспорте USA. Питер
Паркер: шатен, белокурый, почти брюнет. Та, что
с ним, была рыжей, блондинкой, – их больше нет.