Якуб Колас - Стихотворения и поэмы

Так, день за днем, не ожидая,
Прошла неделя и другая.
Готова новая изба,
Над белой крышею труба
Сверкает красною короной,
И двор расчищен захламленный.
В окошках зайчики играют
И солнце в гости закликают.
Ну, хата добрая на вид
И жизнь хорошую сулит.
Когда семейство перебралось,
Всем эта хата показалась
После землянки раем божьим.
«Хоть поживем в дому хорошем, —
Довольная сказала мать. —
Берлоге прежней не под стать!..»
Но вдруг Ксаверий к ним пришел.
«Эх, брат, попали мы в засол!
Приехал пан, да уж такой,
Что лучше в речку головой!»
«Откуда, кто?» — спросил Михал.
«Да ты его, наверно, знал:
То пан Раковский из Татарки.
Паскуда, слышал, высшей марки!»
«Стой, пан! Я это имя знаю!
Слыхал о нем, припоминаю.
Так пан Раковский? Злей собаки!
Покажет, где зимуют раки! —
Михась, поднявшись, отозвался
И вдруг недобро рассмеялся, —
Тот смех был над самим собою,
Над глупой, детскою мечтою
О неком справедливом пане…
Теперь мытье пойдет без бани. —
Слыхал, слыхал про эту пташку!
Всем от него придется тяжко!
Поганый пан, чуть осерчает,
Уж с кулаками налетает!»
Еще лесничий не явился,
А уж о нем все разузнали
И так подробно расписали,
Как будто с ними он родился:
И с виду он каков собою,
И что имеет за душою,
И чем известен, сколь богат,
И одинок он иль женат,
И где, когда, чем отличался,
Как к подчиненным придирался, —
Ну, одним словом, «изучили»,
Все кости пану перемыли.
И правда, пан попался злой,
На редкость въедливый, крутой,
Всех ненавидел, презирал
И нос надменно задирал.

Однажды возвратясь из бора,
Подавленный, с угрюмым взором,
Михал в семье повел рассказ,
Как встретил пана в первый раз.
«Иду, а он навстречу, значит.
За ним верхом Абрыцкий скачет.
Подъехал пан, остановился.
«День добрый пану!» Поклонился.
А он, как столб! Не отвечает!
Потом сквозь зубы начинает:
«А где ты служишь, человече?»
«Служу, паночек, я в Поречье».
«Так это ваше благородье
Со всей округой дружбу водит?
Чужих телят на луг пускаешь!
Ты этак службу исполняешь?
Зачем в лесу так стежек много?…
Сидишь у своего порога!
Такой я службы не люблю, —
Лентяям хлеба не даю!
Забыл ты, для чего нанялся?»
Сказал и далее помчался.
«С телятами уж влезли в уши!
Ох, ну и люди! Что за души!» —
Проговорила, вспыхнув, мать.
«Чего ж еще могла ты ждать?
Тот самый Тэш, чтоб подлизаться,
Готов хоть в черти записаться.
Брехать умеет чисто, гладко —
Такая у него повадка».
От грустной повести Михала
Тоска в избе на всех напала.
«Ну что ж! Терпи, молчи, таись,
Выходит так, друзья мои?
Нанялся, говорят, — продался!» —
Михал с усмешкой отозвался.

Едва умолкли разговоры
Мартин явился из каморы.
Таким же самым лесником,
Как все, служил он, но притом
Между делами был обязан
От пана разносить приказы.
Издалека, почти у Клина
Антоний разглядел Мартина.
«Ну, прется уж сюда с приказом!
Сгорел бы ты, панок, с ним разом!» —
Так пану пожелав «удачи»,
Все ждали, что несет Мартин.
«С какой вы ныне к нам задачей?»
«Приказ принес я для васпана, {93}
Чтобы Антоний утром рано
Шел рубку намечать в бору.
Михал же должен поутру
К поселку лыжи навострить
И рыбки малость наловить…
Бери там невод с рыбаками,
Панов порадуй окуньками.
Им голодать, сам знаешь, вредно.
А может, им приелись, бедным,
Колбасы разные, котлеты —
От них и сохнут, как скелеты,
Их ветер с ног чуть не сбивает», —
Мартин тут перцу подсыпает.
«Ну, вот навесил пан мне грыжу!»
«Ты недоволен этим, вижу?
Постой, брат, до конца дослушай,
Потом уж отведешь ты душу.
Еще тебе урок приятный:
Крупнее рыбу отберешь
И в замок сам ее свезешь —
Друзьям лесничего… Понятно?»
«Приказ хороший для начала!
Вот, брат, какая жизнь настала!
Пан разве жалость к людям знает?
Двоих на службу запрягает:
Меня — на рыбу, брата — в бор!
Когда же их прихватит мор —
Всех этих иродов пузатых,
Вельможных прихвостней проклятых!
Нет, видно, присказки вернее:
«Кляни ты пана — пан толстеет». —
Михась, озлобясь, бушевал
И пана «Рака» проклинал. —
По горло дела, сеять время,
А на тебя тут валят бремя —
Г они коня за столько верст
И все бросай коту под хвост!
Беда тебе, коль ты бедняк!
А жил бы сам, все шло б не так!»
«Вот тут-то, брат, и горе наше,
И тем удел служебный страшен,
Что не за что нам зацепиться,
И мы со злом должны мириться,
Под дудку панскую плясать,
Любую дурь их исполнять.
Тебя ж стригут, ну, как барана! —
Доставши трубку из кармана,
Мартин продул чубук сердито
И развернул кисет расшитый. —
Тьфу, всех подряд костит и лает,
Себя ж царем воображает,
Так нос дерет пред нашим братом,
Что не достанешь и ухватом!
Всегда косится вроде волка!
И придирается без толка!
Дождались пана мы, Михась!
Что делать, коль пришла напасть,
Жить надо, как там ни гляди!
На свете не впервой, поди,
Имеем дело мы с панами!
Пусть лучше сдохнут они сами,
Пусть прах их ветер разметет!
Сироты, что ли, мы без роду?
И пан, коль повезет народу,
Под нашу дудку запоет!
Придет, придет такое время!
Навеки сгинет злое племя!»
Они еще потолковали
И малость злость свою согнали.
Но от проклятий этих толку
Не прибыло и на иголку.