Array Антология - Книга осенних голосов

Психея, душенька, к чему правдивый свет,
когда тьма и нежна к тебе, и так любовна?
К чертям все фонари и лампы эти все,
рождающие день и льющиеся ровно
на таинство любви – ее высокий бред,
на исповедь души (едва ли кто услышит).
К чему его лицо? Лица у мира нет —
дыханье есть. К груди прильни! Ты слышишь? Дышит!..
Для бабочки велик и непрогляден мир,
и хрупкое крыло его освоит вряд ли…
Струись в ночи змеей из всех поганых дыр,
чтоб не простить себе предательской той капли!

Сонные воды… тихая заводь…
блики кувшинок… липнущий зной…
ей, обнаженной, с лебедем плавать…
чтоб Андромахи слышался вой…

Сладкою мукой, древнею тайной
в теле послушном неги волна…
юная Леда с ним не случайно…
десять лет длиться будет война…

Робость и ропот… руки вкруг шеи…
плен этой страсти вязок, как ил…
в нежное лоно – теплым елеем…
чтобы, пронзенный, рухнул Ахилл…

Шепот и шорох…
пламя и пена…
кто-то – в бою, а кто-то – на дне…
вечная песня мира – Елена —
вечную Трою сгубит в огне…

Я – иная. Я пророчу:
горе вам и горе мне!
Птицы, выклюйте мне очи:
Троя славная в огне!

Изведите, боги, брата.
Он – погибель, я – пророк!
Перед тем и ляжет Спарта,
в ком бежит любовный ток.

Он с Еленою в дороге —
шлите бурю кораблю!
О, убейте брата, боги,
или я его убью!

Знаю: Трое нет спасенья.
Слышу, слышу голоса…
О, лишите, боги, зренья!..
Море, в море – паруса.

Кони, копья – рой за роем —
нет воды и нет земли!
Перед теми ляжет Троя,
чьи сжигали корабли.

Расцветает зло и жутко
пурпурный цветок – огонь.
Им, лишившимся рассудка,
деревянный нужен конь!..

… И душа, придя в сознанье,
успокоится едва ль…
Не давайте, боги, знанье
умножающей печаль…

Вернись, Елена, пока не поздно.
Еще твой муж не стучался в дом.
Не покидают так подло гнезда,
не все так плохо в краю родном.

Любила руки, знавала ласки,
и тело помнит: из двух в одно —
в тот душный омут и в плен тот вязкий —
все глубже, глуше – на дно, на дно…

… на дно оврага, той жадной ямы,
что переходит в троянский ров —
дар Афродиты… и смерть Приама —
один из брачных тебе даров.

Мир, не видавший кровавых зарев,
едва ли всполох тебе простит,
разъявший небо, и запах гари,
и этот горький любви мотив,

прах легендарных своих героев…
Любовь в сравненье с бедой – каприз…
Вернись, Елена! Спаси ты Трою,
коль не спасает ее Парис…

Прийти для ветра в этот алчный мир —
соленою слезой, щепоткой пыли —
чтоб паруса – вздувались, греки – плыли
и славили божественный эфир.

Для сквозняка явиться. Чтоб испить
свой день последний, солонее соли, —
вина пьяней последний день на воле —
чтоб парусам – вздуваться, грекам – плыть.

Забыть отца, и мать, и речь, и дом
для диких скал обветренной Тавриды
и в жрице ненасытной Артемиды
не узнавать себя уже потом…

Рассеяться – как ветер по лесам…
Елена – грекам, ветер – парусам…

В моей крови – твоя река.
Мой мир оглох без слов и песен.
И, превратившись в память, тесен
стал этот мир. Издалека

гляжу на сорок кораблей —
бессмертие в Эгейском море…
На гибель верную – о горе! —
когда-то стала я твоей!..

На краткий миг – на три часа —
явить твой стан давно не гибкий…
О мужество, что горше пытки, —
взглянуть в незрячие глаза!..