Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

О чем шумишь, не опасаясь лжи,
обойдено огнем и лесорубом,
разросшееся дерево души,
оркестр вселенной на помосте грубом?
Как выделить из сотни голосов,
которые дорогой жизнь дала нам,
тот первый, нечленораздельный зов,
что стал земли-строительницы планом?
«Пе-ре-ра-стай себя…» И, как малец,
сквозь гул дождей, что формы жизни лепит,
в своей душе подслушивает лес
тот детский, еле уловимый лепет.

Ах время, мы и впрямь, как дети
спешим накрыть его сачком,
поймать рукой, запутать в сети.
Спешим – и падаем ничком.
И вот, когда мы, обессилев,
лежим – над нами небеса,
травинка – зеленью на синем,
жучков беспечных голоса.
И жизнь мгновенная природы,
бессмертия кратчайший миг
объемлет нас. И мир велик,
заполнен временем, как соты.
И мы мгновенья собираем,
преображаем, раздаём.
А что на свете оставляем?
Себя. Во времени своём.

Сны беззаконны. Будто бы в окно
надуло – оттого и снятся, снятся.
И все, что не сбывается давно,
опять рискует из глубин подняться.
Сны беспощадны. Простынь белизна
внушает сходство с операционной.
Беспомощен, наркозом опьяненный
в чужой, непобедимой власти сна.
Перед любою истиной – не струшу
при свете дня. Чего же снам – не рад?
Они во тьме обшаривают душу
как будто ищут позабытый клад.
Что в памяти хранил неповторимым,
то – сшито заново. Но где же швы?
…И вновь – невидимое станет зримым,
как в детстве – ветер в шелесте листвы.
Двойное зренье нужно – охватить
мечту и явь, их сплав, их нераздельность.
Разрозненному придавая цельность
порыва – времена соединить.
Сны беззаконны – всё, что мы делили,
чтоб знать отдельно, ставя по местам,
они перемножают без усилий,
соединяют: нет ни «здесь», ни «там»…
Есть только воздух – утренний, летящий,
тот ветер, что из детства – к нам в окно.
…Ах, мало ли во что поверит спящий.
Глаза открыть. Пора вставать давно.

Вот яблоко. Что у него под кожей?
Вот девочка. Что у нее в руке?
Два мира – так близки и так несхожи.
И гаснущий закат невдалеке.
Ах, мякоть так податлива, сок – сладок.
Но шум листвы в неспешной смене дней,
но птичий свист, но этот беспорядок
ветвей – они видны, слышны ли ей?
Вот яблоко. Оно как слиток света.
Но там, внутри, во глубине зерна,
спит дерево, чья суть во тьму одета,
вся в будущем, до срока не видна.
Ты, девочка, боишься темноты.
Душа еще темна – вся в небывалом.
Безмерность мира спит в пространстве малом.
И тихо лепит свет твои черты.
Горит закат. Простор и тишина.
Как зерна, в землю падают мгновенья.
И тайна роста, полнота творенья
– в руке твоей, природой вручена.

Ах, дерево. Зеленая листва
среди стекла, и камня, и металла.
И тайные слова, что жизнь права,
а, значит, жаловаться не пристало.
Гребет по небу ветка, как весло…
Что ж, если занесло сюда – не сетуй.
Вбирай в себя бензинное тепло.
Дай кислорода городскому лету.
Не убежать. И некуда спешить.
Даруй же нам – дыхание большое.
Преображай оттаявшей душою
всё то, что есть, в то, чем дышать и жить.
Быть может, ты и вправду ждешь чудес?
Но это – неуместная причуда,
когда вокруг тебя, увы, не лес,
и шум листвы – средь уличного гуда.
Всё, что случится, – с нами, не с тобой.
А ты – живи, в детали не вдавайся,
над нашей торопливою судьбой
всей бескорыстной жизнью поднимайся.

Что человек? Всего лишь прах.
Шагающее тело.
Пускай его объемлет страх
под мушкою прицела.
Живите, милые, дрожа!
белей бумаги – лица.
От страха вылетит душа,
а тело покорится.
Безликий страх, великий страх —
ты охраняешь нас.
Исчезло время. На часах
лишь комендантский час.
Остановитесь век и год.
Мгновение – да наше!
И эта полночь не пройдёт,
покуда страх на страже.

Хор:
Да здравствует непреходящее
вечное настоящее,
застывшее в смертном страхе,
корчащееся на плахе.

В июле – три совсем осенних дня.
Брели дожди неспешно, ветры дули.
О чем напоминание – в июле?
Казалось: солнце, небо – нам родня.
Мы раздвигали полдень, как волну,
руками зрячими – и открывали
в самих себе иную глубину,
и будто соль, заботы растворяли.
Казалось, есть и наше соучастье
в том, что встает рассвет, горит закат,
взлетает птица… Может, в том и счастье,
что дни идут сквозь нас, и нет преград
движенью их. И ясен мысли ход,
подобен сам явлениям природы.
…Но дождь – без края. Застлан небосвод.
Из будущего к нам прорвались воды.
Дождь – будто из разбитого сосуда,
уходит время, пущено в расход
до срока. Мимо нас, без нас идет.
…Холодное стекло воды повсюду.