Илья Рейдерман - Из глубины. Избранные стихотворения

Мне интереснее всего и ближе его философская поэзия. Она – о мудрости, которая помогает понять истинные ценности жизни, о внутренней силе личности, дающей возможность пройти через испытание трагедией и укрепить свою связь с высшими инстанциями бытия. Его философская поэзия не собственно религиозного характера, но ее питают библейские образы и смыслы, как и его собственный опыт личной непростой судьбы, она требует достаточно высокого уровня культуры и мышления. Его стихи обязывают к духовному и душевному напряжению, но они не просто эмоциональны – в них бьется страсть мысли и чувства.

Я хочу процитировать стихотворение, которое поэт сам для себя считает программным. Книгу избранного он назвал «Из глубины». Это и начало известного псалма. Но это и указание на своё, так сказать, «местоположение» среди других поэтов. Он уподобляет себя рыбе, ушедшей на предельную глубину. «Я не молчу. Я говорю, как рыба/ Сквозь толщу вод кричу! Напрасный труд.» – пишет поэт.

И продолжает:

(она перешагнёт через меня!)

Тут и боль поэта: не слышат! Но и позиция «гордого человека», знающего цену своего слова: уйти от суеты, шума, чтобы мысль додумать, чтобы тихий шёпот рождающейся строки услышать. И несомненно – это слово Поэта.

Рита Соломоновна Спивак

доктор филологических наук, профессор

Пермского государственного университета.

(выступление на поэтическом вечере И.И. Рейдемана, организованного в рамках культурной программы VI Всероссийской научно-практической конференции по экзистенциальной психологии, психологический факультет МГУ, Москва, 2016 г.)

Я философ, и хотел бы сказать несколько слов об интимном родстве между философией и поэзией. К тому подвигает меня поэзия Ильи Исааковича. Он сам признался, что он поэт, потому что философ и, возможно, философ, потому что поэт. И это, конечно, не случайно.

Несколько слов о том, что такое поэзия, как я её себе представляю. Поэт всегда находится в поле напряжения. Экзистенциальный поэт – в поле перенапряжения. Напряжение это возникает между тайной и истиной. Между тайной и истиной – напряженное пространство. Иногда оно стягивается в точку. Эта точка – поэт. Поэт, который подвинется от тайны к истине, скорее всего, превратится в пророка или исследователя, ученого.

Поэт, который подвинется от истины к тайне – должен замолчать. Потому что тайну лучше и прочнее всего хранит молчание. Правда, он может захотеть что-то сказать о тайне. Но тогда он попадет в ту самую ситуацию, о которой когда-то сказал Ф. И. Тютчев: «Мысль изреченная есть ложь». Это обнаружение тайны, которая пытается рассказать о себе словами – трагично, это такая трагедия, которую трудно вынести. И тогда напряжение может погубить того, кто пытается сделать то, чего он пытаться не может, оставаясь поэтом.

Поэт обречен, судьба у него такая, жить между тайной и истиной. Илье Рейдерману это удается. И всё, что скажет поэт, а пуще того – что он не скажет, а что умный читатель, или слушатель услышит и увидит в том, что он сказал – в этом и состоит его призвание.

Я сказал о кровном родстве философии и поэзии. Философ находится там же, где поэт. Он – в том же поле напряжения. Чем он там занимается? Он, вообще говоря, должен выразить условия, при которых тайна может себя раскрыть, а истина – сохранить в себе тайну. Вот это и есть призвание философа. Он не устраняет поле напряжения, в котором живет поэзия, а пытается подняться над ним, понять, отчего оно напряжено. Он не может стать поэтом, потому что тогда он может перестать быть философом. Но, оставаясь философом, он должен ощутить в себе главный вопрос, то главное страдание, что должно стать предметом его ума и чувства. И это, может быть, является главной проблемой, как для философии, так и для поэзии.

Мы знаем, что М. Хайдеггер в конце жизни пришел к тому, что философия исчерпала себя и должна уступить место поэзии. Возможно, в этой хайдеггеровской мысли заключены и тайна, и истина. Возможно, поэзия воспримет философию в себя так же, как философия воспринимает в себя поэзию. И они станут одним и тем же. Сейчас этому многое мешает: посторонние влияния, различие языков, традиций, культур. Но, всё это возможно, и, мне так хочется надеяться, когда-то осуществится. Ведь, вспомним, так все и начиналось когда-то. Философы были поэты, поэты были философы. Отсюда традиция: Державин, Баратынский, Тютчев, Бродский, Рейдерман…