Божена Мицкевич - Лепестками усыпанный вечер

ни трава,

не дано

сердцу моему полыхать

больше…

Белое платье из мягкого шелка,

жемчуг с морского дна.

Сядет Снегурочка у оконца,

плачет — скоро весна.

Белые хлопья кружат за окошком,

изморозь на стекле.

Трется февраль ей о ноги, как кошка,

стелется по земле.

Бисером падают тихие слезы,

короток девицы век.

Скоро отступят снега и морозы,

сядет зима в ковчег.

К северу волны ковчег уносят,

схлынули холода.

Плачет Снегурочка, милости просит,

но уж журчит вода…

«Поздно хорошая, снежная, белая

девушка холодов.

Ты побоялась любви, ты не смелая,

будь одним из цветов!» —

Молвила матушка, молвила ясная,

зеленью увита.

И незабудкой взошла прекрасною

милая девушка та.

По светлой аллее пойдемте скорее,

там где-то играет вальс.

Пожалуйста, будьте со мною добрее

ведь я обожаю Вас!

Не надо сомнений и грусти не надо

весна зашумела в крови.

Мне ваш поцелуй, как герою награда,

любимый мой визави.

Я робко смущаюсь, я все отрицаю,

но слышали соловьи

как ночью я имя ваше шептала

и плакала до зари.

Вы снова в походы уйдете уж скоро,

а мне так печально одной.

Но я улыбаюсь, ни тени укора,

пока вы рядом со мной.

Пойдемте гулять по светлой аллее,

там где-то уже фокстрот.

Поверьте мне: я совсем не жалею,

и даже не плачу… вот…

В перепаде моих настроений ты живешь молекулой,

словно вирус смертельный бродишь в крови.

От разлуки с тобой мое сердце съехало,

в пропасть,

лови же его,

лови!

Ты по жилам курсируешь словно акула,

мне тебя не изгнать никаким лекарством.

Я вчера на мгновение только уснула:

ты явился во сне

мне

таким

чужестранцем.

Ты меня заводил в высокие горы и моря

открывал, вывернув на изнанку.

Я ходила с тобой, ходила не споря,

с дорогим

моим

чужестранцем.

Но дала мне подруга горькую воду,

я увидела истину вдруг, я излечилась.

Нет тебя во мне! Только дождь в любую погоду.

Вот такая беда

со мной

приключилась!

Умирают легенды золотой

окоёмкой на белом фарфоре,

Привыкаю я петь в нежном томном миноре,

и стирать синеву стылых слез

словно тушь.

Утром мягкий раскол порождает златую десницу,

я ступаю в туман как в загадочную темницу,

я по лестнице вверх поднимаюсь,

я падаю вниз…

В бирюзовой траве как в пуховой я нежусь перине,

то лечу в облаках я подобная субмарине.

я легенды сменяла на просто мечты,

и сияние красоты…

Вой свирельного исхода,

свищет в поле непогода

и зовет меня с собой

то ли в пляску, то ли в бой.

Глаз луны осветит поле

вольному здесь вольна воля,

мне: пустыня и тюрьма,

заплутала в дожде тьма.

К дому повернуть сумею,

только постучать не смею,

дом тот твой стоит сурово

и бреду я в поле снова.

Вой свирельного исхода,

пляшет пляску непогода.

Ты не встретишься со мной,

ты теперь как вепрь чужой.

Стылый хищник рвет клыками

все, что было между нами,

Связи нежные упали,

и разлуку мы узнали…

Мой Ангел, ваши холодны уста,

как мрамор руки.

Звучит мелодия до ужаса проста,

проста до скуки.

Вы были славным королем

в моих мечтах.

Но рисовали вы углем

и стерли в прах

Мои воздушные мечты, прозрачность

наших встреч.

Сражались храбро вы с огнем,

в руках был меч.

Оледенела я в борьбе, остыла…

О, Боже мой,

как, мой король,

я вас любила…

Вновь плохая стояла погода,

я на плечи накинула шаль,

и на грани небесного свода

я увидела млечный грааль.

Звездной росписью опоясан,

лил грааль нам небесный свет,

и любой, кто любовь связан,

получал свой немой обет.

Растянулась небесная планка

между сумерками и тьмой,

и любви золотая приманка

так звала меня за собой.

Только ветер, плохая погода

отрезвили внезапно меня

и уже у небесного свода

на увидела я огня…

Да простят друзья, простят подруги,