Божена Мицкевич - Лепестками усыпанный вечер

беспечность и открытость всему миру.

И молодой, задорный, яркий смех,

и поклонение любви кумиру.

Что есть любовь: ответов было тьма,

все мудрецы нам толковать хотели.

Но вот пришла Весна, она сама —

Любовь! И мы взлетели!

Я не Ангел! Люблю я ромашки,

их распахнутые в мир глаза.

Говорят: родилась в «рубашке»,

иногда и ругнут «за глаза».

Я не очень хорошая мама,

я хандрю и молчу по утрам.

Говорят: я ужасно упряма,

и читаю по вечерам.

Я люблю облака и море,

шум степи и волнение рек.

Мне так хочется счастья, не горя…

Я не Ангел! Как вы — человек!

Пол жизни прошло, пол года скитаний

по лужам холодным, по белым снегам.

Пол года хандры и бесплодных мечтаний,

под пледом, свернувшись по вечерам.

Сегодня достала забытые крылья,

креплю за спиной… До свиданья, покой!

Стряхну неуверенность, мрачность, бессилие,

хочу полететь высоко-высоко!

Желтая лавка, синий фломастер на ней

написал: «Люблю»…

Я говорить о любви не мастер,

надпись я соскоблю.

Желтая краска на синем заборе:

«Надя, люблю тебя!!!»

Снова пыхчу: вот новое горе, надпись,

закрашу тебя!

Что за напасть эти ранние страсти,

лучше бы пели песни,

Мне прибавляют работы признания,

счищу их, вот хоть тресни…

Снег я люблю, его чистить проще,

и посыпать дорожки…

Эй, родители, к своим чадам будьте,

пожалуйста, строже…

Вновь ковыляю из дворницкой мимо

и натыкаюсь: «Люблю!»

Кто-то работу мою надумал всю

извести к нулю.

Чищу, скребу я посланья всех мастей,

рано утром встаю,

Но я в душе желаю вам счастья,

я вас «Ромео» хвалю!

Всё, что может жить — живет!

Оно не жить не может,

Оно растет, цветет,

иль шелестит

листвой.

Мир для любви

и жизни сложен.

Он сложен мир,

он одушествлён

любым порывом

ветра, ветки,

солнца…

Мир полон жизни

до конца, до дня,

когда погаснет

искорка огня

твоей души…

Но плакать не спеши,

взойдет трава,

сирень, ковыль…

и превратится не быль —

в быль!

Что жить должно —

не жить не может!

Не каждому дано любить,

но каждому дано влюбиться

в просторы гулких городов,

в которых нам дано родиться.

Бродить по мокрым мостовым,

вдыхать сиреневый дурман.

Легко быть в мае молодым,

где лист прозрачный талисман.

Влюбиться можно в небеса,

что падают на волны Дона,

и в соловьёв, чьи голоса

слышны из ближнего затона.

Бродить по скверам городов,

где разгорелись свечи мая,

среди фонтанов и мостов,

бродить немой любви внимая…

Не каждому дано любить,

но каждому дано влюбляться!

Дана нам радость в мире жить,

и совершать, и ошибаться…

Эта данность веков —

акварельная вязкость на небе.

Словно хлебные крошки, даль облаков

крошит ветер на тверди степи.

Здесь на черной земле

мы мечтаем

о теплом разломленном хлебе,

там на синих волнах облаков

мы мечтаем

о призраках бывшей

любви…

Не вычеркивайте друзей,

даже если они вас предали,

Не вычеркивайте друзей,

что творили они не ведали.

Они думали, что добро

для вас делали обижая,

Они думали вам назло

в дальний путь они уезжали…

Оказалось наоборот —

что дробились они на части,

возвратились они и вот

их простить стало в вашей власти.

Не вычеркивайте, простите

всё, что только простить можно.

На порог друзей пустите

и дотроньтесь до них осторожно.

Верьте, бывших друзей не бывает,

есть стечение обстоятельств…

И со временем боль исчезает,

как обертка былых обязательств.

Не вычеркивайте друзей,

Не вычеркивайте!

Тяжел порою путь земной,

день тянется и мнется ночь,

Мы стонем вьюжною зимой

и зной не можем превозмочь.

Гремим порою пустотой,

или надеждой греем душу…

Идем дорогою не той,

волнами разрушаем сушу.

Такая жизнь, такая жизнь,

порою скучная до боли.

Но это жизнь и ты держись

насколько хватит тебе воли…