Инна Фидянина-Зубкова - Пьесы

Не смейся над героями, леший.

Богатыри кланяются Старику Лесовику.

СТАРИК ЛЕСОВИК.

Знаю, знаю я горе, беду.

Подводу вашу ведут

баба Яга с сотоварищами

на старое, древнее кладбище.

Там коней ваших спустит в ад

и пойдут на них скакать

бабы Яги приятели черти.

ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.

Не видать лошадям смерти!

Что там ещё за сотоварищи?

Выколем мы им глазищи.

СТАРИК ЛЕСОВИК.

Кыш, Хлыщ и Малыш ростом с гору.

Я вам покажу дорогу.

БАБА.

Разозлились богатырешки и вдогонку!

Только пыль забилась под иконку

у старичка лесовичка,

да и то, не на века!

Богатыри бегут по сцене. Старичок Лесовичок вздыхает им вслед, садится на пенёк и протирает иконку.

СТАРИЧОК ЛЕСОВИЧОК.

Волен мужик, не волен,

а богатырь тем более.

Бежит дружина вперёд,

а куда — и чёрт не поймёт!

ГОЛОС БАБЫ.

Бабу Ягу проклинают,

московских князей вспоминают

недобрым словом.

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.

Обяжут ль князья нас пловом?

Богатыри, сделав по сцене круг, идут к полянке, /свет в области поляны гаснет, потом включается/, на полянке появляются пирующие Разбойники с котелками, а рядом вся богатырская снедь и нарисованные лошади.

БАБА.

Дошли, наконец, до полянки,

где разбойничье гульбище-пьянка.

РАЗБОЙНИКИ.

Кыш, Хлыщ и Малыш ростом с гору

едят, пьют день который:

замочки с харчей богатырских скинули,

с вином бочоночки выпили,

и жуткие песни поют.

Илья Муромец тормозит дружину.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.

Погодь, не спеши, уснут.

Спящих с земельки сдвинем

и прямо в жерло их кинем,

то бишь, опустим в ад.

Богатыри ждут за кустами, невдалеке от Разбойников.

БАБА.

Час прошёл, а воры спят.

БАБА ЯГА.

Лишь баба Яга у костра

сидит, сторожит сама.

ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.

Но с бабой проклятой тягаться —

каково это, знают братцы.

Прибегает Кот.

КОТ.

Тут кот-коточек, котофей

вдруг прыгнул к бабке.

Мне налей,

хозяйка, чарочку вина;

сбежал я от богатыря,

устал, замучился совсем,

он бил меня; налей скорей!

Баба Яга радуется, как ребёнок, гладит Кота.

БАБА ЯГА.

Черныш нашёлся! Иди ко мне.

Видать, счастье не в вине.

Попей, лохматенький, попей,

да горе ты моё залей.

Баба Яга подносит Коту чарку. Кот лакает вино и плюёт в еду ядовитой слюной. Баба Яга ест эту еду и плачется коту.

БАБА ЯГА.

Ты поешь, попей, мой хороший.

Это невыносимо сложно

тягаться с духом мужицким!

Напущу на них чёрта побиться.

Баба Яга засыпает. Кот подбегает к богатырям.

КОТ.

Берите воров, былинные!

Спят разбойники. Сдвинете?

Богатыри радуются Коту и с гиканьем выкидывают разбойников со сцены. Кот укладывается спать.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.

Богатыри, богатыри, богатыречочки,

нет, не хилы мы, як мужичочки!

СВЯТОГОР.

И у нас хорошо так вышло:

берем мы спящих за дышло,

раскручиваем да под землю кидаем

прямо в котлы, где варят

черти грешников лютых.

АЛЕША ПОПОВИЧ.

Пущай и эти уснут тут!

Илья Муромец хватает бабу Ягу и кидает её вверх.

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.

А Муромец бабу Ягу

берёт и сжимает в дугу.

Да расправив плечи былинные,

размяв свои ручки аршинные,

закинул ведьму на Луну.

Там и жить ей посему.

(богатыри идут к нарисованным лошадям, гладят их, целуют, снаряжают в дорогу; Микула Селянович направляется к еде, садится и ест)

БАБА.

Устремились воины к коням!

МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.

Лишь Селянович Микула прямиком к харчам

и к бочоночкам своим винным,

потрогал, пощупал и вынул

чарочку, выпил остатки.

Микула Селянович засыпает на траве сладким сном; Баба бежит за кулисы и выкатывает оттуда большое волшебное зеркальце, закрытое покрывалом; срывает покрывало; и зрители видят: нарисованную пашню, плуг, оротая и ещё одного богатыря рядышком.

БАБА.

Наземь упал да уснул сладко-сладко.

И приснилась ему родная деревня

с полями, пашнями, с селью

да кобыла своя соловая

и соха любимая, кленовая.

Будто идёт он, пашет,

народ ему издали машет.

Ой и кудри у Микулы качаются,

земля под сапогами прогибается.

Навстречу ему богатырь идёт

оборотень Вольга, меч булатен несёт.

Тормозит возле пашни да спрашивает.

ВОЛЬГА СВЯТОСЛАВОВИЧ.

(голос из-за кулис)

Зачем муравушку скашиваешь?

Эй ты, мерзкое оротаюшко,

пошто пашешь от края до краюшка

нашу Русь такую раздольную?

Ты мужицкую душу привольную

не паши, оротай, не распахивай,