Сергей Бобров - Вертоградари над лозами

Под взором печали старой
Истекает закатом день,
Пораженный весенней хмарой,
Он медлит спуститься в тень.

Что медлишь? – исчезни! Сладко
Погибнуть в омут времен:
За притином таится загадка:
Ночь, томление, сон.

Опрокидывая безбольно тени,
Розовое солнце! – ты ль –
Бросаешь связки мгновений
В свою золотистую пыль!

Весна, заключенная в выси,
В стеклянном, желтом гробу,
Не знает, отверстую с высей,
Судьбы молчаливой трубу, –

Что ведет по прорезям мрака
И голос мне подает, –
Чьей рукой засинела Итака
Пред царем Одиссеем за гранями вод!

И встретила с ясной улыбкой,
И сверкает, темнеет мне.
Плещет золотою рыбкой
В весеннем ручье

Мой милый, закатный, пригожий!
Ты в какой притаился мгле,
Ты на какой – непохожей,
Не нашей земле!

Зарницы идут за тобою
И голуби летят,
Шелестит весеннюю хвою
Ветров трепетный ряд.

Прозрачное серое утро:
Ты знаешь все наперед;
Дождливая сеть перламутра
Протянется, занесет.

Но из темной, седой сетки
Из тумана, откуда то голос твой:
Слова медленны, странны и редки
И странен совет золотой:

– Вернись, вернись ты к дому,
– Все – опять, опять, опять!
Мой милый, пригожий, знакомый,
Куда отошел ты ждать!

Розовый сад
В яблонном цвету –
Оглянись назад
В твою высоту –

Примет твои мечты,
Твою печаль
Золотая как ты
Небесная даль.

И мелькнет, и блеснет река
За лугами синими – там,
Плывет рука
Среди трав – к цветам.

И ты окружен, оглушен
Пеньем, игрою пчел –
Куда ты пришел!
– В розовый сад, в зеленый сон.

Ты земное в земном покинь,
Негодуя, терзаясь, любя!
– Небесная синь
Примет тебя

Вечерних вод пленительные стекла,
Вечерних вод целительная сонь!..
Не верь, – души сияние поблекло,
Поверь в сей сладкий, выспренний огонь.

У мудрых вод, у горести янтарной
Обиды в дреме скрой и позабудь;
А волны сладостию светозарной
Свежат тебе чело, уста и грудь.

Ты вод помазанник, печальник тайный
Скользи, скользи равниной золотой
В зеркально ясный и безкрайный
В давнишний розовый покой.

  И что то опять настанет –
  И весел будет полет!
  А вечер бросает герани
  На грудь усладившихся вод.

И за ветлами небо ясно,
И желтые их стволы
Упадают бесстрастно
В зеркала наплывающей
В зеркала уплывающей мглы.

И бьется нал берегом, бьется
И просится в пристань вод
Кустарник бедный;
А там несется
Чирков звенящий, победный полет.

И камыш замирающий плачет
И все говорит – ты наш!
И далеко и ясно маячит
Звон брошенных в воды чаш, –

Эти жребии отгорели
И душа одиноко живет.

О, пленитель моей свирели
Голубая излука вод

Так: освежительный покров
Протянут днесь посеребенный
И стон взлетающих дерев
Проносится разгоряченный!
Но пререкания богов
Взор не постигнет ослепленный –
И, зыбкий берег свой храня,
Он жаждет возвращенья дня.

Неистово и буйно бел
Меч струй взрезает черноземы,
И цветик белый полетел
Без страха в смертные истомы, –
А там в платиновый предел
Возносят ликованья громы –
И весел бьет гремящий дождь
В стволы мерцающие рош.

И струйка тонкая бежит
Змеей по темным буеракам,
И молния вдали сгорит
Разоблачающим призраком,
Пронзая горний белый скит
Своим эфирно белым знаком,
Бросая свой блестящий меч
В земную тягостную сечь.

А там – блистает; – снова ты,
Полоска синяя лазури!
Родные, сладкие цветы,
Вы – пасынки огня и бури, –
Лазурь! лазурь! мечта мечты,
Ты ясная, как на гравюре,
Прийди и душу успокой,
Когда мятется сильный бой