Лера Манович - Стихи для Москвы

Помню,
как мама вернулась из Геленджика
загорелая, белозубая
в новом синем купальнике
с завышенными бедрами
Отец поставил пластинку
и она ходила по советскому паласу
туда-сюда
под песню Hit the road Jack,
а мы с отцом ничего не могли сказать
просто смотрели на нее
открыв рот
а она улыбалась нам снисходительно
как американская кинозвезда.
Потом по межгороду
нам долго звонил мужчина
Илья Михайлович
с которым они познакомились
в Геленджике
он всегда здоровался с отцом
и со мной
а потом часами пел ей что-то в трубку
у него был оперный баритон
и еще он вышивал гладью
так сказала, сияя, мама.
Потом пришла зима и перестройка
мама ходила в старом пальто
с вытертым воротником
отец уезжал по вечерам
у мамы началась экзема
отец уезжал
мама чесалась
я примерила купальник
пока никого не было дома.
Я была хреновой ветвью
женской эволюции.
Зато я умею
помнить все это
спустя тридцать лет
даже нитку на ковре
и как у отца блестели глаза.
Все остальное неважно
потому что музыка
в той комнате
до сих пор
играет.

Совсем не помню, чему меня учили на литературных курсах
унылое сборище неудачников, пенсионерок и домохозяек
очкастая тетка
с большими напряженными икрами
рассказывала нам про Илиаду и Одиссею
помню гул автомобилей за окном
и заслуженного поэта Татарстана
клюющего носом на первой парте
Отличное место для женщины, ищущей любовника.
Через две недели
после начала занятий
появился он
Прекрасный как один из родственников Корлеоне
Высокий и курчавый, в черном пальто до пят
«у меня были дела в Риме» — сказал он
на занятиях
держался высокомерно
через неделю мы подружились
у него была армянская фамилия и родители в Ереване
Из-за него я навсегда застряла где-то в середине Одиссеи
Вместо любовника у меня появился собеседник
Любовник появился у всех красивых девушек курса
благо их было всего три
Армянские мужчины любопытны и эмоциональны как дети
Я знала все подробности
Литература рождалась в моем левом ухе и текла сквозь меня
Пьяный доцент Антонов выгнал нас с «Теории романа»
за болтовню
Мы продолжили в коридоре.
Так прошел первый год обучения.
Спустя два года я ходила по кофейням Еревана с ручкой
и блокнотом
Город был полон парней из клана Корлеоне
Мой армянский друг к тому времени обзавелся женой,
лысиной
И вечным цейтнотом.
Кофе в Ереване лучше чем в Риме, но это мне не помогало
написать рассказ о человеке, который ходит к любовнице
Когда он ложится с ней в постель, они видит вершину
Арарата в окне
Когда он садится с семьей ужинать, он тоже видит вершину
Арарата.
Однажды он придет к женщине, у которой из окна не видно
Арарата
И почувствует себя изменником.
Как-то в Италии
Давид Матевосян вылечил меня от начинающейся
простуды
до сих пор помню его руки
В Ереване у меня страшно болела голова
Но не нашлось ни одного итальянца.
Огромная кровать в номере смеялась надо мной.
Я задергивала и отдергивала штору, надеясь, что там
Как в старых европейских фильмах стоит мужчина
Но за шторой стоял только Арарат.

Когда-то я работала
у Алексея Кабанова.
Мы открывали кафе
в Варсонофьевском переулке.
Название кафе совпадало с ником его жены,
точнее, тогда она еще не была его женой,
но уже была дважды
беременна от него.

Свадьбу праздновали прямо там.
Ремонт еще не закончился
В Трехгорной мануфактуре
мы купили 60 метров
вафельных полотенец
с сердечками
и завесили ими бетонные стены.
Жених и невеста были очень пьяны
и очень счастливы.

Кафе прогорело.
Полгода мне обрывали телефон
поставщики кофе
поставщики интернета
поставщики расходников для туалетов
рабочие, занимающиеся вывозом мусора
повара.
Кабанов остался им должен,
он и мне остался должен.

Спустя несколько лет
на новый год
он убил свою жену
и разложил ее тело по пакетам.

Голову и ноги нашли в машине его любовницы
прямо с ними он ездил на Петровку.
Москва — занятный город.
Никогда не знаешь, что у человека в голове
и в багажнике.