Сергей Синякин - Небесная глина

Герои рушили Трою,
И в грохоте злых обвалов
Казалась война игрою,
В игре той Трои не стало.

Герои по морю плыли,
Искали они приключений,
Средь облачной белой пыли
Качались судьбы качели.

А Боги меняли одежды,
Смотрели с небес с улыбкой,
Как тают людские надежды
И гаснут на волнах зыбких.

Кончались земные дороги
У хмурых развалин Трои,
Где в небе играли Боги,
А на земле — Герои.

Бог проклял Океан, и брызги от паденья
и вознесенья вверх к небесным парусам
окатывали бриг с ленивым исступленьем,
и на снастях его веселый Эльм плясал.

Бог проклял небеса.
В свинцово-серой каше истлевших облаков
рождался пьяный шторм.
И холод заставлял нас заходиться в кашле,
и выступал из тьмы мыс легендарный Горн.

А капитан хрипел своей луженой глоткой:
«Сто тысячу чертей! Поставить паруса!»
И серою несло, и пахло винной пробкой,
и брызги на усах мерцали, как роса.

Когда придет пора отправиться в дорогу
к небесным островам, где ждет нас рай иль ад,
я свежесть парусов себе спрошу у Бога
и, как мой капитан, не оглянусь назад.

На исходе седьмого дня
Сотворил меня мой Бог,
И лежал неподвижно я
На земле у его ног.

И катился над миром глад,
И ложился на мир мор.
Но смотрел на земной ад
Бог с далеких вершин гор.

Властелином себя мня,
Млел на облаке мой Бог,
Потому что лежал я,
Словно раб, у его ног.

Не нами был придуман мир.
Мы просто жили в этом мире,
как жил в ободранной квартире
забытый улицей кумир.

Не нами был придуман миф:
мы просто где-то прочитали,
когда учебники листали,
что Одиссей остался жив.

Не нами был придуман сон,
который снился нам так долго.
Мы называли реку Волгой,
но ведь на лодке был Харон!

И что теперь ни говори,
не разберешься без пол-литра,
куда же делась Аэлита,
богиня, черт ее дери!

Над Вифлеемом ночь.
Царь Ирод руки моет в младенческой крови,
и конная орда тревожит сонный град
страшнейшею из
а в небесах звезда,
которая видна и мертвым и живым.
Несут волхвы дары,
и тени черепахи на рубленом мосту
через вонючий ров,
а будущий Христос, родившийся в рубахе,
агукает тихонько в хлеву среди коров.
Звезда горит во тьме, лачуги освещая,
и тени на реке напоминают крест.
Ты все же Человек,
Как Бог ты был случаен:
бывает и в судьбе случайный интерес.
Звезда горит во тьме заманчиво и дико,
не срублен тихий кедр, пригодный для креста,
плащаница еще не отразила Лика,
и малая душа по-ангельски чиста.
Над Вифлеемом ночь, звенящая от криков
безумных матерей, чьи первенцы в крови.
Во тьме горит звезда Божественного лика,
как вестница креста отеческой любви.

Он шагнул с колокольни вниз,
распахнул два белых крыла,
и поплыл, как осенний лист,
и земля под ним поплыла.

А внизу бесновалась толпа,
кулачками грозили попы,
и жалели, что он не упал
с высоты посредине толпы.

Он бежал,
бежал —
Обречен был его бег,
Потому что лежал,
На равнине
лежал снег.
И выцеливал страж
Беглеца с хладнокровьем умелым…
Ах, какой был пейзаж —
Кровь и черное тело
на белом!

Не дели всех на друзей или врагов,
не считай к добру и злу шагов,
и пойми, что в этом мире нет
той черты, что делит
тьму и свет.

Взрослея, любим поучать,
передавать житейский опыт.
А лучше было б помолчать,
чем иронически похлопать
по худощавому плечу
того, кто делает шаги.
Ну что ж — обидь его, согни,
А я, пожалуй, помолчу.

Я сам советам не внимал,
порою был горяч в рассудке,
и я тогда еще не знал,
что доживу до той минуты,
когда потянет поучать
других ухабы обходить:

Не бойтесь шишки получать!
Без них на свете скучно жить.