Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Газель кончается, пойду грехи обычные свершать
И клянчить, может, кто-нибудь плеснет похлебки мне в горшок,

Вот я пред вами весь как есть, рожденный временем своим.
И вероломства своего могу вам преподать урок.

Что пользы, что роза весной распустит цветок на чужбине, —
Без друга, без кровли своей я так одинок на чужбине;
И ветер, с лужайки летя, не тронул он сердце мое, —
Я розу от злого шипа не мог отличить на чужбине.
Газель, ту, что мускусом пахнет, искал я в пустыне разлук,
Любимую жаждал, — тоска затмила зрачок на чужбине.

По чаше веселья томясь, печаль я изведал сполна,
От шумного пира друзей далек я, далек на чужбине!
Там дома смеются друзья, что алые в травах цветы, —
Без них мою душу изгрыз тоски червячок на чужбине.
В отчизне, что в чаще густой, Махмуд предо мной не торчит;
Я скрыт у Аяза в саду, где сумрак глубок, на чужбине.

«Без родины я обойдусь» — не смей говорить никогда,
Пусть даже негаданно будет удел твой высок на чужбине.
Таись, уподобясь Анка [299] Стр. 638. Анка — мифическая птица-феникс, живущая на краю мира, на горах Каф. , в ущельях заоблачных гор,
Коль ты не стремишься достичь почетных дорог на чужбине.

Путем испытаний тяжелых на родине смело иди,
А тропы скитаний всегда не будут нам впрок на чужбине.
Ищи ты отчизну Камиля — Хиву [300] Хива — столица Хивинского ханства; ныне город в Хорезмской области Узб. ССР. , если сам ты — «камиль»,
И знай: Бухара — это смерть, могильный порог на чужбине.

Увы! От ее веселья глаза мои вечно в слезах;
Узрев расплетенные косы, покой потерял я в ночах.
От взоров твоих в моем сердце цветут наконечники стрел;
Теперь меня больше не манит прохлада в тенистых садах.
Глазам моим больно от света, сиянья волшебных ланит,
Подобных омытым росою красавицам-розам в лугах.
Лукавства дразнящие искры в зрачке — словно дома живут;
Снаружи тот дом охраняя, ресницы стоят на часах.
О сердце, от мук несказанных, от жгучих страданий не плачь,
Мучений любви не тревожь ты, — нельзя горевать при гостях.
Я черную родинку вижу, — а может, лица твоего
Тюльпан с сердцевиною черной в сияющих утра лучах.
Прозрачный рукав в своих складках таит переливы меча,
Его ль обнажить ты решишься несчастному сердцу на страх?
Кто ищет подобное счастье, о боже великий, скажи!
Ресниц ядовитые стрелы, губителен каждый ваш взмах.
Тот, кто перед милой своею всегда и во всем виноват,
Тому эти кудри и губы — темница, где узник в цепях.
Меня от любви не пытайтесь, о сонмы невежд, удержать, —
Коль зеркало полно красою — в нем сам отразился аллах!
Фазли с Умарханом в неволю тебе отдадутся, Камиль,
Увидев, что царственный жемчуг ты щедро рассыпал в стихах.

Разбой, насилье — сущий ад! Ну и настали времена!
Дома в развалинах лежат. Ну и настали времена!

Хватаясь за голову, мы бездомных слышим стон и плач.
Вот что разбойники творят. Ну и настали времена!

Шлют письма: «Деньги подавай. Не дашь — тогда конец тебе,
Хотя б ты был Нур-Мухаммад». Ну и настали времена!

Сегодня смерти избежал, но завтра все равно умрешь, —
Тебе разбойники грозят. Ну и настали времена!