Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Не возлагай своих надежд на встречу с ней, о попугай,
Снимает головы она мечом бровей, о попугай.

Ну что ж, лети к ее окну и, наземь перья обронив
И распластав в пыли крыла, мечты развей, о попугай!

Посмел ты всуе песню спеть о сладостных ее губах,
И в клетку посадил тебя купец-злодей, о попугай.

Так будь моим учеником, и напишу, как Нехтеби [293] Стр. 635. Нехтеби — попугай в восточной поэзии. ,
Я книгу о любви твоей и о своей, о попугай.

Об аде Индии зачем нам думать в кущах Ферганы.
Ты, как Махмур, не пой хвалу, себя жалей, о попугай.

Махдум — подлец из подлецов, без чести и ума,
Глава и гордость всех купцов — бесчестный Курама.

Лишь для эмира он хорош, эмир доволен им,
В сиянье славы и чинов бесчестный Курама.

Устроил мастерскую он, чеканит сам себе
И медь и серебро — таков бесчестный Курама.

Куда же смотрит властелин, где же глаза его?
Ведь хана обобрать готов бесчестный Курама.

Порой он звездочет, порой — гадатель на песке, —
Дурачит ловко простаков бесчестный Курама.

То музыкантом, то шутом бывает на пиру.
То поставщик бунтовщиков бесчестный Курама.

То муфтий [294] Стр. 636. Муфтий (муфти) — духовное лицо, объясняющее правила шариата, религиозного закона мусульман. , то хадатай он, то кадий, то хаким [295] Хаким — губернатор в эмирской Бухаре. ,
Хоть и дурак из дураков — бесчестный Курама.

Махдум рассказчиком слывет, но что нам рассказал,
Хоть и потратил много слов, бесчестный Курама?

Чудовище, хоть и на двух ногах,
Хаджи Нияз внушает людям страх.

Кричит он, выбивается из сил:
«Я тоже в Мекку на поклон ходил!»

Быть может, много он топтал дорог,
Но в Мекке не бывал он, видит бог.

Гнуснейший изо всех уродов он, —
Свое паломничество продал он!

Злой во хмелю, глупейший из людей,
Он нажил деньги хитростью своей.

Кто взглянет на него, поймет, что он
Разбойник величайший всех времен.

То он ученостью похвастать рад.
То — бесноватым дервишам [296] Дервиш — мусульманский монах, член суфийского ордена. он брат.

То грозный стражник, то военный он,
Но всюду грешник неизменный он.

На пиршествах сидит в кругу вельмож,
И даже к хану самому он вхож.

К паломничеству охладив свой пыл,
Газель он в муках тяжких породил:

Обширен неба круг, и все ж он тесен для моих дорог.
Я — блеск луны, я солнца свет, звезды далекий огонек.

Немало стран я исходил, немало в жизни видел я,
Я создан богом, чтоб съедать уже обглоданный кусок.

Пусть я простак, пусть я глупец, пусть я безумен, бесноват,
Пусть буду палками побит, я в Мекке был — свидетель бог.

Греха такого в мире нет, которого я не свершил,
Я — мерзкий грешник, и любой мне свойственен земной порок.

Меня назвали гордецом, что пьет навозную бузу,
Разбойником и подлецом меня любой назвать бы мог.

Я из-за студня в драку лезть готов с бродягою любым,
Увижу старую чалму, стащу — пусть прячут под замок.

Паломничество продал я, от страха, что в пути умру,
Я признаю свою вину, — что делать, — в Мекку путь далек.

Хоть суфий [297] Стр. 637. Суфий (суфи) — человек, исповедующий учения суфизма (религиозно-мистическое учение на Востоке). я, но у меня корзина целая грехов,
Разврата полная кошма, навоза полный кошелек.

Я рад тому, что, точно пса, меня с докукою моей
И шах и шейх к себе пока еще пускают на порог.

Несчастен я и нечестив, я жадности, корысти раб,
Я мастер клянчить: я еду себе выпрашиваю впрок.

Съев творога корзины три, я утром глажу свой живот.
Я съел бы тута семь мешков, чтоб съесть потом восьмой мешок.

Порой в Коканде я миршаб [298] Миршаб — букв.: «господин ночи», полицейская охрана. , порой искатель правды я,
Порой я в нужниках вельмож — вонючий глиняный комок.