Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Не радуйся чужому горю, милый,
Злорадство брось, не смейся над бедой,
И не встречай улыбкою постылой
Того, кто схвачен горькою нуждой.

Насмешка, едкое словцо порою
Ножом пронзают сердце на года.
И помни: тот, кто ранен был тобою,
Уже не исцелится никогда.

Не оскорбляй! А волю дашь гордыне
И оскорбишь — откроешь мести путь.
Заплачет завтра, кто смеется ныне.
Не рань других, всегда отзывчив будь!

Цветок души, улыбнись! Твоя улыбка нежней
Всего, что в мире большом мне счастье дарит, пьяня,
А шелест крыльев твоих, мой утренний соловей,
На выси творчества вмиг всегда возносит меня.

Зачем на светлом лице туман неведомых бед?
Зачем течет по щекам слезинок нежных роса?
Ведь если сквозь стену туч проглянет солнечный свет,
Твоя улыбка взлетит, как радуга, в небеса.

Твоя улыбка равна странице жизни моей!
Тебе неведом самой предел твоей красоты!
Играет нежность в тебе, как волны в шири морей!

Цветок души, улыбнись! Сорви стесненья печать!
Меня своей красотой, как цепью, сковала ты!
Как раб стою пред тобой, как столп — я должен молчать.

Оглушенный, я поддался крику сердца моего —
И, влюбленный, кроме боли, я не видел ничего.
Жаждет верности красавиц истомленная душа.
Кроме горемычной доли, я не видел ничего.

Розы без шипов не видел и сияния без тьмы,
Только влюбимся — и сразу жить должны в разлуке мы.
Верят в вечную усладу только жалкие умы.
Кроме ветра в чистом поле, я не видел ничего.

Я видал там много слабых исстрадавшихся сердец.
Я жалел людей, не зная, где двурушник, где подлец.
В тех, кого считал я другом, разуверился вконец.
Кроме гадов — им раздолье! — я не видел ничего.

Скрыта горечь за любовью, за улыбкой скрыта лесть.
Наше счастье — бледный отблеск зорь, которым не расцвесть.
Может статься, ошибаюсь? Все, что здесь привел я, — есть.
Кроме злобы и неволи, я не видел ничего.

Горит, как прежде, душа, больное сердце поет,
Природа и та грустит, везде глухая печаль.
И плачет, преображен унынием, небосвод,
Души немая тоска пронзила мутную даль,
Но если солнца лучи прорежут грязный туман, —
Быть может, буду и я вселенской радостью пьян!

Владеет солнце-султан просторами без конца,
Оно, не знаю зачем, закрыло пологом лик.
Зачем не греет оно нагие наши сердца?
Зачем живительный луч сквозь космос к нам не проник?
«Зачем, не знаю зачем?» — спешу я вопрос задать…
Сгустились тучи, и вот — глухая пропасть опять!

Творец! В светиле твоем — кровавый, бешеный бред,
Лучами, полными зла, жестокий демон грозит,
Скрывает тысячи тайн багрово-искристый свет,
В нем след извечной войны, в нем боль не смытых обид!
Оно — свидетель огней, несущих гибель для нас,
Улыбка его мрачней и злее от часу час.

Угрюмо солнце — но в том высокая правота:
Над веком двадцатым бьет предвечной злобы крыло.
Устало сердце — но в нем жестокая правота:
Покорны веку-отцу, творят ученые зло.
Стал ангел людям врагом и принял лик сатаны!
Зачем же пред ним и мы сгибать колени должны?

Мир бойней стал для людей, кругом бушует война,
Никто не может считать себя свободным от бед.
Скажи: в какие года цвела без крови весна?
В любой из эпох земли найди правдивый ответ!
В крови сердца и цветы; леса, долины, поля,
Моря и рой облаков… Лишь кровью дышит земля.

Глаза у наших царей застлал кровавый туман,
Чего же ищут они в безумной злобе своей?
Вой пушек и блеск штыков, немолчно бьет барабан,
Чертоги в воздух летят в завесе алых огней…
Ужели нет ни любви, ни жалости… Не пойму!
К чему весь этот кошмар, вся дикость эта к чему?

Я спрашиваю «зачем?», но мощно льется вокруг
Волна стенаний и вопль — войны чудовищный шум.
Подъемлет волосы вверх проникший в душу испуг,
И молний бешеный блеск слепит встревоженный ум.
Но грохот мне говорит, мне шепчет багровый свет:
«Покоя нет без забот и счастья без горя нет».

Уверься: в жизни раздор — природы вечный закон,
Конца не видно ему, начала не видно в нем.
Спасенья нет от судьбы, для смерти нету препон,
А век побед и смертей сулит нам новый подъем.
Но сам ты крови не лей! Ты должен зло одолеть.
Наш мир прекрасен, но им лишь добрый вправе владеть.