Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

И ночью и днем ты звала за собой.
В бессчетных мученьях, в жестокой борьбе,
На крыльях поэзии всею душой,
О гордая Родина, рвусь я к тебе.

Не песнями радости в долах земных,
Не цветом долин, где струятся ручьи,
А горестным стоном страданий моих
Хочу я наполнить ущелья твои.

О, эти ущелья, укрытые тьмой,
Подобные сердцу, чьи раны болят,
Вы тоже иссечены злобной судьбой,
Но к вам мои песни все так же летят.

Ответьте мне стоном глубокой тоски,
Померьтесь со мной темной бездной своей, —
Быть может, вы так же всегда глубоки,
Как страшная темень печали моей.

Паши, мой плуг, — до темноты
Должны мы пашню побороть,
Паши, сворачивай пласты,
Благослови тебя господь!

Тяни же, вол, пришел твой срок,
Паши, трудись, мой верный вол.
Эй, подхлестни кнутом, сынок,
Чтоб черный день от нас ушел!

Заимодавец вгонит в гроб,
И староста грозит избить,
Молебен отслужил нам поп,
Сказал, что мы должны платить.

Вчера за податью пришли,
А чем платить? Ведь я сам-друг…
Что снять могу с клочка земли?
Паши, паши, мой верный плуг!

Уходят силы день за днем,
Здоров ли, нет, — трудись, как вол,
А малолеток полон дом,
И каждый голоден и гол…

Паши, мой плуг, — до темноты
Должны мы пашню побороть,
Паши, сворачивай пласты,
Благослови тебя господь!

Счастливый путь, скиталец наш!
Блажен ты, о скиталец наш!
Идешь с любовью, грустно-рад,
Вдали сияет Арарат.

Благоуханьем ветерка —
Добрей, чем отчая рука, —
Гегамы [167] Стр. 410. Гегамы — горы Армении. шлют тебе привет
И Арагац [168] Арагац — гора на территории Армении. , травой одет.

А там, как одинокий глаз,
Блеснет Севан, в горах таясь,
Резвясь, играя с тенью скал,
Шумя, вздымая синий вал.

Мерцает, блещет и горит,
Волной сверкает и гремит,
А то печален и угрюм,
Чернее тучи, полон дум.

И та, гора, гигант-шатер,
Гора из гор и царь всех гор,
Седой поникнув головой
К небесной груди голубой,
Встает, торжественно скорбя,
Вдали — и в сердце у тебя.

Поистине, предки, блаженны вы были,
Вы песни слагали на утре времен,
Вы в сердце мечту золотую хранили,
Вы верили: будет народ наш спасен.

Вы родину в песнях своих прославляли
Величье и славу пророчили ей.
И лиры торжественной струны звучали
Лучистою радостью будущих дней.

Но вживе растерзана родина наша,
И боль ее смертная — в наших сердцах.
Мечты золотые виденьем миража
Бесследно исчезли в пустынных песках.

На жизненном утре, в преддверии мира
Бледны, без надежд, мы минуем порог.
И падают руки, и падает лира,
И рушатся в сердце и песня и бог.

— Теперь приду я! — судия сказал. —
В борьбе своей и тягостной нужде
Опорою бедняк меня назвал,
И он — не одинок в своей беде!

О, горе вам, владыки сей земли,
По чьей вине бедняк слезами сыт!
Вы в беззаконии своем рекли,
Мол, бог давно на землю не глядит.

Не видит разве и не слышит тот,
Кто создал ваши уши и глаза?
Воспрянет он и вас судить придет,
Не вечно будет спать его гроза!

Вы глухи к чести, к свету и стыду,
Но от меня ваш темный путь не скрыт.
Полна терпенья мера. Я иду,
И молния в руке моей блестит.

Я в души угнетенных свет пролью,
Пусть вас разит и жалит их язык!
Рукам несчастных дам я мощь свою.
Я — с ними, в них, я гневом их велик!

Армянское горе — безбрежное море,
  Пучина огромная вод;
На этом огромном и черном просторе
  Душа моя скорбно плывет.

Встает на дыбы иногда разъяренно
  И ищет, где брег голубой;
Спускается вглубь иногда утомленно,
  В бездонный глубокий покой.

Но дна не достигнет она в этом море
  И брега вовек не найдет.
В армянских страданьях — на черном просторе
  Душа моя скорбью живет.