Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Журчал за домом ручеек
  И под хрустальный перезвон
Катил жемчужины у ног…
  Ах, это был всего лишь сон.

Вернулись детство и покой
  Под колыбельный древний стон…
Припал я к матери щекой,
  Но это был всего лишь сон.

Она мне вытерла глаза,
  Платком знакомым с тех времен,
Но за слезой текла слеза…
  Как жаль, что это был лишь сон.

Я не о том скорблю, что, в жажде сновидений,
Источник дум иссякшим я нашел,
Что прежде времени мой нерасцветший гений
Сломился и поблек под гнетом тяжких зол;

И не согрел никто горячим поцелуем
Ни бледных уст моих, ни бледного чела;
И счастья не познав, любовью не волнуем,
Смотри: уж предо мной зияет смерти мгла…

И не о том скорблю, что нежное созданье
Букет из красоты, улыбки и огня,
Не усладит мое последнее страданье,
Лучом своей любви не озарит меня…

Я не о том скорблю… Нет, родине несчастной —
Все помыслы мои… О ней моя печаль!
Не в силах ей помочь, томясь тоской напрасной,
Безвестно умереть, — о, как мне жаль, как жаль!

Прощайте, бог и солнце, — мир лучей,
Горящий знойно над душой моей!
Собой умножу в небесах огни.
Что звезды? Не проклятье ли они
Несчастных, неповинных душ, чело
Браздящих небо горько и светло?
О, ружья огненные бога, вы —
Основы молний, перлы синевы!

Что я сказал? Испепели меня,
Разбей, о боже! Атом жалкий, я
Осмелился стремиться к небесам!
Желал взнестись к божественным огням!
Молюсь тебе, о боже, в дрожи мук,
Цветение и луч, волна и звук,
О, снявший розу с моего чела,
Огонь — с очей, с уст — трепет, блеск — с крыла!
Ты сердцу вздохи дал и взорам — тьму!
Сказал, что в смерти я тебя пойму.
За гробом — жизнь; о, верю, для меня
Ты сохранил молитв, цветов, огня!
И если мне исчезнуть суждено,
Беззвучно, безответно пасть на дно, —
Дай бледной молнией теперь же стать,
Над именем твоим, восстав, кричать,
Что ты «бог мести», впиться в грудь твою
Проклятием, подобно острию!
Ах, я дрожу, я бледен, я заклят,
Во мне вся внутренность кипит, как ад…
Меж стонов кипарисов черный вздох,
Я — лист осенний, что поблек, иссох.
Мне искру дайте, искру, чтобы жить!
Как после грез холодный гроб взлюбить?
О боже, как судьба моя черна!
Могильной сажей вписана она.
О, влей хоть каплю пламени в нее!
Я жить хочу, хочу любить еще…
Мне в душу падайте, огни небес,
Чтоб ваш любовник горестный воскрес!

Весна челу ни розы не дает,
Ни луч с небес улыбкой не скользнет.
Ночь — гроб мой; звезды — факелы; уныл,
Блуждает месяц, плача, средь могил.
Для тех, над кем никто не сронит слез,
Ты этот месяц в небеса вознес.
Кто к смерти близки, все же нужны тем
Сначала — жизнь и плакальщик затем.
Писали тщетно звезды мне: «Любовь!»,
Пел тщетно соловей: «Люби же вновь!»,
Твердили тщетно ветры о любви,
И отражали ясный лик ручьи!
Напрасно лес при мне был молчалив,
Молчали листья, тайну затаив,
Чтоб не смутить мечты святой моей,
Напрасно я всегда мечтал о ней,
Напрасно вы, весенние цветы,
Струили ладан на мои мечты!
Нет, все смеялось в злобе торжества,
И этот мир — насмешка божества!

Если ангел смерти придет за мной,
Милосердный меч обнажив,
Отделится от тела душа, скорбя,
И, однако, я буду жив.

Если брат надо мною свечу зажжет,
Пальцем веки мои смежив,
Не сощурю я глаз на огонь свечи,
И, однако, я буду жив.

Если саван окутает плоть мою,
Все минувшее отрешив,
Я не споря улягусь в своем гробу,
И, однако, я буду жив.

Если смерти жестокой гремучий смех
Хлынет, жалобы заглушив,
В божий храм на руках отнесут меня,
И, однако, я буду жив.

Если клир черноризный служить начнет,
Всех молитвой заворожив,
Будут свечи и ладан и чей-то плач,
И, однако, я буду жив.