Евгений Гребёнка - Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв.

Чтоб славных дедов чествовали внуки,
Я тени предков вызвал из гробниц,
Облобызал их доблестные руки,
Оплакал шрамы мужественных лиц.
Я оживил рукой животворящей
Останки их величественных тел,
Вернул булат им, острый и блестящий,
Венки на них лавровые воздел.

Как летний дождь в степи необозримой,
Я напоил иссохшие поля.
В моей душе не гаснет лик любимой —
И этим тоже утешаюсь я.
Не мыслил яму рыть я для соседа,
А тех, кто рыл, клеймил я день и ночь,
Не отнимал у ближних я обеда,
Но сам стремился ближнему помочь.

И пеньем труб, и громом барабана
Я о любви к собратиям взывал.
Я вдунул душу в тело истукана,
Вложил язык в уста немые скал.
Я изукрасил царственною статью
Любую травку… В эти времена
Поистине небесной благодатью
Была рука моя осенена.

Почему я создан человеком?
Почему, исполненный красы,
В сонме туч, в высоком мире неком,
Не рожден я капелькой росы?
Отчего никто меня не мечет
Ни дождем, ни вьюгою с высот?
Чем иным владыка мой излечит
Грудь мою от горя и забот?

Взял бы он меня к себе обратно
И не разлучался бы со мной,
Чтоб не жить мне в мире безотрадно,
He бороться с горькою судьбой.
И, любуясь солнцем и сверкая,
Плыл бы я в безбрежные края, —
Сверху небо, снизу грудь земная,
Оба вместе — родина моя.

Как бы любовался я ватагой
Этих гор, взирая с высоты!
Там, моей напитанные влагой,
Поднялись бы вешние цветы.
Отдавал бы сердце молодое
Утром солнцу, вечером луне,
Орошал иссохшую от зноя
Эту степь в родимой стороне.

Превращенный в снежные кристаллы,
Не грустил бы я и в холода,
Ибо, сверху падая на скалы,
Умирал бы там не навсегда.
Был бы я лишь несколько мгновений
Как бы мертв, а там, глядишь, опять
Возвратился в этот мир весенний,
Чтоб его с улыбкою обнять.

Не нужно жаловаться, дети,
На то, что много разных дел
Не довершили мы на свете
И вам оставили в удел.
Увы, наш век был веком чувства,
Мы жили горестью одной,
И не познали мы искусства
Спасенья родины больной.
Неподходящий для геройства
И неподатливый весьма,
Наш век губил живые свойства
Людского сердца и ума.
Бараташвилевский Мерани
Теперь вам грезится опять,
И снова нас томит желание
О судьбах Грузии узнать.
Ужель мой стих, облит слезами,
Погибнет здесь, в родном краю?
О, если б крикнули вы сами
В могилу тесную мою:
«Забудь, поэт, свои печали,
Загробных слез своих не лей:
Сыны Отцов, мы тоже встали
За дело родины своей!»

К испытаньям наготове
Все вперед, друзья, вперед!
Пусть на теле клейма крови
И с чела струится пот!

Все вперед, друзья! Невзгоды
На пути у нас кругом.
Знамя правды и свободы
В муках гордо пронесем.

Если кто из нас владыке
Поклонился, подхалим,
Стыд ему, и срам великий,
И презрение таким!

Пусть, пред сильным пресмыкаясь,
Лижут пятки языком
И смеются, наслаждаясь,
Слыша братьев стон кругом.

Их, изменников, осудит
Будущего приговор,
Их могилу не забудет
Ни презренье, ни позор.

Мы, друзья, перед кумиром
Не склонялись никогда.
Битва будет нашим пиром,
И надежда нам — звезда.

В наше время непогоды
Будь решительным, иди!
Знамя братства и свободы,
Знамя правды впереди!

Нет у меня здесь пристанища, дома.
Там, куда сослан, их тоже не будет.
Но и на жесткой тюремной соломе
Родины имя звучать во мне будет.

Здесь у меня сладкой не было жизни.
Там ее тоже не будет. Одна лишь
Будет мечта о далекой отчизне —
Острой тоски неизбывная залежь.