Владимир Соколов - Утро в пути. Стихи

Что от верхов и до низовьев устья
По камню, стершемуся от шагов,
Лаптями был разбитыми он устлан,
Пропитан горьким потом бурлаков.

Да лапти что! Сплести другие долго ль!
Нога иль грудь — глядишь, и зажила.
Но жизнь вернуть никто не сможет, Волга.
А сколько ты имен не сберегла!

А ведь они в любой, холодный, жаркий,
Проклятый день, с усталостью в борьбе,
Не лодки, не купеческие барки —
Россию волочили на себе.

И, может, боль и усталь сокрушая,
Вставала ты в тумане их очей
Свободная, счастливая, большая —
От южных и до северных морей.

И вот теперь, когда легко и вольно
Дышать у скал Могутовой горы,
Припомнил я, что ты звалась раздольной
Еще в сказаньях разинской поры.

Свобода, воля… Беглым да отпетым
Она сердца пьянила, как мечта.
Да под кнутом гуляли, под запретом,
Твои раздолье, голь и нищета!

…Плывут огни вечерние над Волгой.
Вода темна. А воздух все свежей.
И с парохода смотрят долго-долго
На правый берег, берег Жигулей.

Одна другую горы оттесняют,
И как всегда, нашедшийся знаток,
Мешая всем, туманно объясняет,
Где будет море, как польется ток.

Но это всем и так давно известно,
А с берега глядят на пароход.
И кажется, огромный мир окрестный,
И пароход, и берег — все плывет.

Плывет навстречу утру, счастью, славе.
И вижу я в том быль, а не мечту,
Что, может, внук бурлацкий судном правит,
Где выведено «Разин» на борту.

…У Волги песня новая отныне,
И хоть не только радостью полна,
Нет, не о горькой сложена судьбине —
О жизни щедрой, солнечной она.

Каналами, огнями украшая
Свой путь великий, ты плывешь в века,
Счастливая, свободная, большая,
Любимая народная река.

Мы ширь твою навеки полюбили.
Ты, Волга, сердцу помнишься всегда,
Как старый друг, с которым вместе были
Пережиты и счастье и беда.

Твоя растет и не угаснет слава,
Все крепнет в мире о тебе молва.
Твои моря светлы и величавы,
С донской твоя братается волна.

Твой Сталинград — земли краса и гордость.
Ведь это здесь, как ни мела, ни жгла,
Война в крутые берега уперлась
И в сторону обратную пошла.

Тот враг сломился под твоим ударом.
И то врагам всем будущим урок.
Могуча ты, бессмертна ты! Недаром
Твой в самом сердце родины исток.

Той самой осенью суровой,
Когда на подступах Москвы
Ночных пожарищ свет багровый
Ложился на «ежи» и рвы

И ночь была мала тревоге —
Сирена выла среди дня,
Мы были далеко в дороге,
Дворов московских ребятня.

Чернели берегом деревни,
И, мимо них спеша вперед,
Волну на две делил форштевнем
Наш затемненный пароход.

Он, торопясь, дышал устало,
Ни блика не бросал волнам,
И даже бакены, казалось,
Украдкою мигали нам.

Тянулись берега немые —
Ни фонарей, ни ламп не жгли,
Когда услышали впервые
Мы это слово: Жигули.

И загляделись мы, мальчишки,
Не замечая темноты,
На эти нефтяные вышки
И бесконечные плоты.

И разве думалось ребятам,
Что, может, в будущие дни
Сюда, к мохнатым горным скатам,
Душой потянутся они?

И будут так, как я сегодня,
В один из самых ясных дней
Широкой волжской гладью водной
Спешить к причалам Жигулей…

…Дрожала палуба от гула.
Мы быстро шли. И над водой
Уже смолою с гор тянуло
И липой пахло молодой.

А мы у поручней стояли,
Дыханье затаив, и вот,
Швырнув гудок в лесные дали,
На месте замер пароход.

Казалось: так он и остался,
А этот шумный берег сам
Неудержимо приближался,
Все увеличиваясь, к нам.

Притягивал лебедок пеньем,
Людьми, всей громкой жизнью той,
Что так мы ждали в нетерпеньи,
Версту считая за верстой.

Потом раскачивались сходни
Под топотом десятков ног…
Друзья, мы вышли вдаль сегодня
Одною из больших дорог.

Мы запаслись одним — уменьем,
Ведь не уместишь в рюкзаках
Всего, что мы храним и ценим,
Огромный мир держа в руках.

Мы входим в первые бригады
На стройках родины сейчас.
Так, если это будет надо,
И роты сложатся из нас.