Айрат Мустафин - Солнце-апельсин. Стихи

Ровным, но нервным пунктиром
Судьба нам наметила путь.
Не думай теперь о кумирах,
Навеки их позабудь.

Меж чёрточек есть пространство,
Где просочиться вширь.
Черта – это постоянство,
А я не хочу константства.
Мне бы подебоширить.

В прямых, переносных смыслах,
Стерев прямоту черты,
Вольностью распрямиться
Упрямству своей мечты.

Зимний вечер под окном
Шёл мягкой поступью. Случайно
Расплескал он чью-то тайну.
И из тайны вырос гном.

Башмаки, камзол и шпага.
Воротник жабо, отвага.
Всё как надо у него.
И зовут его Егор.
Из секрета вышел мальчик
Ростом он как будто с пальчик.
Подрастёт ли наш малыш
Не узнает даже мышь.

Почему бы не сказать,
Как всё будет? Только мать
Тайну может разгадать.
С вечером договориться,
Чтоб Егорка смог развиться
И Григорием мог стать,
Илье Муромцу под стать.

Конец сказке, марш в кровать!

Распустилась сакура,
Грянул грозно гром.
Девушка заплакала —
Не японец он.

Кимоно фальшивое,
Иероглиф – дрянь.
Ягоды крушины.
Отравишься – остань!

Полюбила дальнего,
Оказалось – Ах!
Ой, мечты хрустальные.
Он простой казах.

И глаза раскосые,
И читал Басё.
Девушка курносая
Позабыла всё.

Не грусти молодушка,
Не тоскуй навзрыд.
Проплывёшь лебёдушкой
Ты в краю Орды.

Не кручинься милая,
Не реви в рукав.
Может, и простила ты.
Он ведь тоже прав.

Как к тебе мечтательной,
На какой козе
Подъехать, обязательно
С сакурой в косе?

Мечи самурайские,
Хокку да сенрю.
Будут кущи райские
Прямо к сентябрю.

Самурай забудется,
Счастье в две струны.
Стерпится да слюбится.
В море буруны.

Узкоглазый первенец
У подножия гор
Фудзияма бережно
Пропоёт: «Егор».

Суши, рис и палочки,
Чашечка сакэ.
А Егорка в салочки
Играет вдалеке.

На далёком острове
Посреди морей
Счастливы славяночка
И батыр степей.

Если душу вывернуть наизнанку,
То снаружи окажутся крылья.
А может, они там и были,
Только мы о них позабыли.
Внутри нас тихонечко ныли.
Вот и пришлось однажды
Сделать предельную важность —
В ночь или спозаранку
Душу вывернуть наизнанку.

Золотинки, серебринки,
Слов весенних паутинки…
Грустно жить без двухголосия.
Подпевает шум колосьев.
Только это будет летом,
А сегодня – не про это…

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Грива, конь и венчики.
Россия – не Гудзон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Теремок бревенчатый
Как старинный дом.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
С ветрами повенчанный
Придорожный стон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Накинутый на плечики,
Простенький мутон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Шуба соболиная
На кровавый кон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Буйная головушка
Понесла урон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
И забор увенчанный,
Стаями ворон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Вот многоступенчатый
Ход на царский трон.

Птенчики-бубенчики,
Колокольный звон.
Праздник или казнь теперь
Возвещает он.

Я слышу музыку далёких языков.
Грузинского протяжную распевность,
Аварского орлиность и металл,
Английского уединённость.

В французском грусть,
чуть-чуть любовный флирт
туда ещё подмешан.
Отрывистостью фраз неспешен,
Строг немецкий. Мирт
Как символ тишины и наслаждения
Еврейскому подходит больше.

Испанский будит в сердце матадоров,
Фламенко разрывает кастаньеты!
Норвежский – извинительно-ласкательно,
Зимою счастье жизни разогретое.

Мне датский Андерсена тембром говорит,
По-шведски Карлсон с Малышом шалит,
Армянский нарисует Ереван,
Арабский – по пустыне караван.