Айрат Мустафин - Солнце-апельсин. Стихи

Кому нужны твои стихи,
Без кожуры, без шелухи.
Не нужно парню от сохи
Стозвучье пламенной строки.

Нет, ты не прав. Среди берёз
Душе любуется до слёз.
И от пейзажной красоты
В сердцах не будет пустоты.

Да, ты не прав.
Крестьянский нрав,
Себе настроил камертон.
И отзвук правды и беды
Разбудит в них сердечный стон.

Они поэзии близки,
Художник делает мазки.
И бесполезен этот спор.
Дом строят. Говорит топор.

Изгиб реки змеиной мудростью
обходит камни и холмы.
А мы?

Манит нас камень изумрудностью.
Богатство дарит малахит
И хит.

Зацепит нас своей душевностью
Народной песенки мотив,
Взбодрив.

Отелло, Яго-кубок с ревностью,
На сцене жизнь похоронив.
В архив.

Картины жизни как мозаика.
И в брусе выбрали пазы
В разы.

А если мир – всего 3 D —объект?
Нас очень сильно удивишь,
Малыш?

А он всего лишь улыбается,
Ему не важен реализм.
Буддизм.

Тихий шелест страниц.
Треск поленьев в камине.
Волшебством растворилась реальность в ночи.
Узнаваемость лиц,
Что не знал и в помине,
Парадоксом расплавилась в воске свечи.

За дубовым столом,
В плотном бархате линий,
Зашнурован камзол. Громкий стук башмаков,
И дозор напролом.
А на улице – иней.
Замок гулко разносит грозный бой кулаков.

Был вельможа хорош
И, обласканный властью,
Не подумал, что правда порою – порок.
Взгляд упал не на нож,
На картину «Ненастье»,
Когда рухнула дверь. И закончился срок.

В холодных залах каблуки
Стучат, стучат.
«В дворцовой кухне нет муки», —
Кричат, кричат.
Сегодня свадьба короля.
Олю! Аля!
Стрижёт садовник тополя.
Тру-тру, ля-ля!
Невеста в белом хоть куда.
– Куда? Куда?!
Нести заветный куль муки туда?
– Сюда! Сюда!
И музыканты как с картин сошли.
– Нашли! Нашли!
Удастся пир теперь горой.
– Открой! Открой!
И в королевстве будет мир!
Покой! Покой!
И заиграл в кольце сапфир,
И гости двинулись толпой.

А в королевстве всё о’кей!
Кричит вельможа: «Мне налей!»
Всё будет лучше всех, поверь!
Слуга захлопывает дверь.

В холодных залах каблуки
Уж не стучат, они устали.
Хмельные гости всех достали,
И больше нет у нас муки.

Вздувает стих на шее артистические вены,
Когда с заламыванием рук актёр кричит слова.
Но как-то слишком, слишком всё, не откровенно:
Берёзки, Родина, река, луга, дрова…

Он славу пьет из славности поэта,
Он пользует его стихи. Но так нельзя!
Он одинаково про то, да и про это,
Улыбчивым задором вдоль скользя.

Он приглашаем, белозуб, дежурен,
Он театрально восхитителен во лжи,
Исполнит песни он весьма, весьма ажурно.
Мне ближе Сэлинджер «Над пропастью во ржи».

Эй, товарищ, замри и постой.
Я услышал звучно-густой
голос бубна.
Казалось простой
До предельно тягостного жутья
дробно-зубного.
И по кругу шаман зашагал,
завыплясывал,
А картины – заплачет Шагал,
Распоясавшись.
Набирает ритм, и текут слова
В голове моей.
В темноте ночи проплывет нарвал.
Ну, шаман, скорей!
Я уже не здесь, но еще не там.
Эх, шаман, скорей!
Смело я нырну, позабыв обман.
Бей, сильнее, бей!

Вся тундра съёжилась вокруг костра.
А он всё ходит, говоря не с нами,
Сквозь звук тугой уносится в астрал —
Там мёртвых души маются меж снами.

Вот растворяется Вселенная. Она
Рождает из неяви точно явь.
За звуками идём. Направь,
Шаман, туда, куда ты с бубном ходишь,
Нас, земных, стократно превосходишь,
Признайся, где лежит твоя страна?

На излёте,
на изломе.
На больничной койке,
в коме.
На Камчатке
или в Коми,
Мы в родном хотим
быть доме.

Счастье не измеришь километрами.
Три цепочки слов вокруг Земли.
Будем королевскими каретами
Ехать, смело дверцы отворив.

По мечте промчатся кони резвые,
Чуть саму мечту не раздавив.
Осторожнее, извозчики нетрезвые,
Направляйте прямо, да не вкривь!