Айрат Мустафин - Солнце-апельсин. Стихи

Ярко жёлтая луна,
Словно масло в бутерброде.
Этот яркий сумасброд
Человек иль только вроде?
Говорят о нём в народе
Будто он как бутерброд.
Вот.
Льётся речь как плавность вод
Год.
Только радости от дел,
Что так сладостно пропел,
Нет.
Бред.
Бутерброд проглочен. Вкус?
Ну-с?
Прожевал неспешно
И не дует в ус.
Отравился и лежит, ниц.
Безответственность
ответственных лиц.
Яркость масла облапошила нас,
Яркость парня и обманутость масс.
А над всем над этим светит луна.
Ей едино – что мир, что война.
Для чего ж тогда миру она
дана?
Человеческих мечтаний полна.
На, луна! На, луна! На!

Изгиб реки тонкой змейкой
Уходит за горизонты.
Читают стихи не мельком,
А как на линии фронта.

Стремится вода в низину,
Сбегает с высот в долину,
А я бросаю в корзину
Стихов почти половину.

А может в корзине этой,
Среди моих заморочек
Найдут другие поэты
Засол поэтических бочек.

Смешались в едином миксте
Обрывки картин и буквы,
Я вытащил этот листик.
А он оказался брюквой.

Когда золото сыплет с неба,
Опускаясь на голову чью-то.
Златокудрая быль или небыль.
Рыжий ангел похож на чудо.

Рано утром лучами солнце
Дарит людям любым богатство,
Но не каждому эта порция
Разукрасит крыльев пернатство.

Рыжий ангел – любовь и счастье,
На кровати уснула рядом.
Крепко спит, позабыв ненастья,
Заменив все богатства кряду!

В облаке сером,
В облаке красном
Мы растворяем мечту.

Звуком несмелым,
Пугая опасность,
Тихо молитву прочту.

Пусть разноцветьем
Жизнь станет краше,
Радость коснется лиц.

Пусть на столетья
Счастье отметят
Стаями ангельских птиц.

Я звукам отдал предпочтенье
для прочтенья.
Шершавость строк цепляет
За неровность душ.
Оттенки слов и мысленные тени
Вбивает в вечность
Поэтический картуш.
Калейдоскопом мир закручен.
Вдохновеньем разлита на бумаге
Чёрность 3 3 Чёрность – извилистая река в Псковской области. Название получила за черноту вод. . Тушь
Вместо чернил.
И топчемся в неровном шаге
Бессмертия. Нил,
Пирамиды, мумии, столетья.
Песком заносятся мечты.
Жарой расплавлен. Впредь я
Не думаю о времени. А ты?

Мне удалось расслышать в какафонье
Разговор планет
И шепоты Галактик,
И дикий крик Вселенной.
Нетленной
музыки
Рождения звёзд с разрывом тишины
Закоченевшей.
Безбрежье неожиданных миров,
Где негде расплескаться звуку
При всем масштабе мирозданья.
На свиданье
комета пригласит
метеорит.
Он промолчит.
Где чернота дыры
В сто крат Малевича сильнее, затягивает звуки в никуда,
куда
аукаться в пространстве
странном
мы будем непрестанно.

Когда рисуют
плакат-героев,
То чувствуешь фальшь
и гуашность красок.
Неправда не может
меня устроить,
Ведь за бумагой —
совсем пустое.
Ты трогаешь раму —
схожденье фасок.
А где-то герой настоящий бродит.
Он совсем-совсем не портретный,
Не льёт словами с телеэкранов,
Пьедесталы не ставит своим делам.
Он может быть, даже очень конкретным,
Всё прямодушно и без обманов,
Делит беды чужие напополам.

Решайте сами,
Что вам ближе:
Бутафорье потёмкинских деревень,
Или лихачество
Настоящего качества
Бесконечно смелого
Валерия Чкалова.

Море лижет ноги людям
В роли ласкового зверя.
В бесконечно синем блюде
Виден только один берег.

Кудри пенные прибоя
Расчешу ладонью сильно.
И волну лихим ковбоем,
Оседлаю импульсивно.

Поднырну под брюхо водам,
Фыркну громко на просторе.
Не хочу быть коневодом,
Мне бы что-нибудь простое.

Пригублю солёность влаги,
Проплыву полкилометра.
Унесет слова отваги
Мощный вздох бродяги-ветра.

Талант и гений – разница в размерах,
Но только на какой аршин измерить?
Злодей и гений.
Может доброта препятствием злодейству быть?
Забыть
возможно ль злодеяния? Остыть
Нельзя от грандиозных чувств,
Испытывая дружбу, не порви
натянутые струны и любви
не раздави,
Чтоб не услышать хруст,
Красивого, но хрупкого творения.
К концу подходит мысль стихотворения: