Любовь Левитина - Гербарий неисполненных желаний. Сборник стихов

Затерявшийся, словно скит,
дом его обступили кряжи.
(Я б связала ему носки,
да боюсь, что не хватит пряжи).

Дождь польёт, будет снег потом,
одиночество в интерьере.
(Я бы сшила ему пальто,
да боюсь – ошибусь в размере).

Дверь сорвётся с тугих петель,
небо скуксится виновато.
(Застелила б ему постель,
да она до утра не смята).

Горы, схваченные каймой
облаков – шерстяные комья.
(Я послала б ему письмо,
если имя моё он вспомнит).

Позаботься о нём, гора,
защити, не грози обвалом.
(Я б забыла его… вчера,
да «вчера» уже миновало).

Вечер, полный дурмана и запахов леса,
обнимает луну, в зазеркалье маня,
дождевою, почти непрозрачной, завесой
отделяет пространство твоё от меня.
Отпускает к земле беспокойные струи,
те вонзаются – каждая, словно копьё,
миллионами жгучих шальных поцелуев
возбуждая её и питая её.

Ты врождённо влюблён в эти слёзы природы,
в эту хлипкую зябь и унылую хмарь,
близкий мне человек из осенней породы,
положивший любовь под дождём на алтарь.
Слыша вздохи органа в трубе водосточной,
рвёшься слиться с водой, раствориться в дожде
и, глотая взахлёб влажный воздух непрочный,
ты теряешься в нём. Ты везде и нигде.

Молчаливые тучи – небесные профи
по эскизам ветров из далёких сторон
лепят в небе твой бледный задумчивый профиль,
он из разных дождей для меня сотворён.
Силуэты домов за стеклом эфемерны,
мир стучится в окно, не просясь на ночлег.
В каждой капле дождя лебединую верность
я храню для тебя, странный мой человек.

Всё, что в памяти сорное, – выполи
и добавь плодородной земли.
Мы из этой реальности выпали,
а в другую попасть не смогли.
В ту, где время плывёт акварельное
мимо пятых углов бытия,
где смыкаются две параллельные,
две прямые – твоя и моя,
где над мягкою зеленью выпасов
бесшабашные тучки летят…
Не успели, нечаянно выплеснув
вместе с грязной водой и дитя.

Два ковша наполняют Медведицы,
звёздный сок через край перелит.
Параллельные где-нибудь встретятся —
во Вселенной сплошной неевклид.

К заоконному прильну лицом,
а по сторону по ту
убегают камни улицы
из рассвета в пустоту.

Силы тёмные и светлые
совершают ритуал,
кирпичами разноцветными
выстилая тротуар.

Ты идёшь по этой улице
по кирпичикам из «да»,
и шаги твои рифмуются
в тротуарный самиздат.

За древесными узорами,
там, за ломкой тишиной
солнце пишет книгу зорями,
недописанную мной.

В небеса, питомцем ночи став,
в кумачовый кабинет
молча всходит одиночество
по кирпичикам из «нет».

Когда мазки картины многослойной
в ночном разливе станут не видны,
и смежит окна город беспокойный,
налью в бокал немного тишины.

Пусть ночь её посыплет звёздной крошкой
и размешает щедрою рукой,
а месяц, как серебряную ложку,
использует для трапезы такой.

Изысканный напиток. Дальше вот что:
бокал с вином из вкусной тишины
по лунному пути небесной почтой
пошлю тебе в предутренние сны.

Непроходящие дожди, обиды —
слов колючих жала —
всё позади: я уезжала, всё оставалось позади.
Неслись цветочные луга,
маня к себе (остаться там бы…).
Зубами стыков лязгал тамбур, состав качался, убегал.
Да, что-то с чем-то не срослось,
и разгоняясь без оглядки,
тряслись вагоны в лихорадке и наклонялись вкривь и вкось.
Перепевая наугад тоской подсказанные строфы,
мне предрекая катастрофу, колёсный стук звучал не в лад.

Курила в дымное окно,
сверкали рельсы, как кинжалы,
я от надежды уезжала,
и было, в общем, всё равно.