Ольга Кулькова - Послание в бутылке. Стихи

Ночь проглотила чёрную жемчужину,
И та в ней тёмной розой проросла,
И Маргарита пригласила к ужину
Любимого, и вслух ему прочла

Ещё не сотворённую историю,
Дрожавшую на кончике пера,
И он в её глазах увидел горнее
Сияние, велевшее «Пора!»

Они творили вместе. Ночь, вскипавшая
Словами на запекшихся губах,
Из памяти их стёрла всё вчерашнее
И прогнала отчаянье и страх.

И стала Маргарита первым словом, и
Стал Мастер – многоточием в конце.
Великая – простая и суровая,
Лежала Книга на узорном поставце.

Как те, кому напомнят слишком рано,
Что мы – лишь гости на земном балу,
И что внезапно из весёлого дурмана
Уйти придется нам в ночную мглу,
Как все они – я не пекусь теперь о многом,
Мне только бы важнейшее успеть.
Не зная, где закончится дорога,
Так сладостно и так тревожно петь.
Так пристально в глаза твои гляжу я
И нежно руки теплые держу,
Так наслаждаюсь каждым поцелуем
И каждым словом добрым дорожу,
Лишь потому, что знаю – всё не вечно.
Ловлю я миг, пока шумит беспечный вечер.

Белый голубь на плече у генерала.
Он – живой,
А генерал – гранитный.
И не может генерал ответить
Лаской на касание крыла.
И грустит испытанный боями
Воин,
Оттого, что невозможно
Просто головою повести
И прильнуть щекою к тёплым перьям,
Что прогреты августовским солнцем.
И почувствовать – до дрожи! – всею кожей
Неостановимое биенье
Трепетного сердца
Вечной Жизни,
Что ему обещана
Была.

Пройти по лету тёплыми стопами,
Увидеть каждый куст и каждый камень,
Услышать каждый звонкий птичий голос
И ощутить, как счастлив мир и молод!

И осознать, что ты – всему начало,
Услышать то, о чём душа молчала,
И захлестнёт горячею волною:
«О Господи, спасибо, что со мною

Любви Твоей сияние живое,
Уловлено душою и листвою.
Я больше ни на что не жду ответа —
Ведь для меня Ты создал это лето!»

Выйти за пределы времени,
того, что «с девяти и до шести»,
Того, что «утро в моросящий понедельник,
семь часов, пора вставать».
Того, что «собирать и разбрасывать камни»,
Того, что «жить» и что – «умирать».
И войти – в вечное настоящее,
В вечный солнечный полдень детства,
В вечную юность бабушки.
Бабушка!
Там только ты – и мы.
Прошлого больше нет. Времени больше нет.
Нет больше горя и тьмы.
Теплый нездешний свет.
Кто и зачем придумал землю скорбей,
Время разлук и время смертей,
Если всего лишь – сделаешь шаг,
Двери сердца откроешь и так
В вечность шагнешь, как шагал в объятья
Самых любимых людей.
Боже, больше я не боюсь —
Времени больше нет. Больше нет боли и суеты.
Там, где Ты – море света.
Вечная радость.
Бабушка сажает цветы.
Бабушка, я однажды вернусь
Из этого времени пустоты.

Мир умирает – раз очередной.
Смирившийся чахоточный больной.
И кленов золото, и бузины багрянец —
Всего лишь лихорадочный румянец.

Не плача, не стеная, не ворча
И не ища искусного врача,
Мир сходит в тишину и тьму,
Что уготовала зима ему.

Ты смотришь на него – и веры нет,
Что он узреет будущего свет.
Но знает мир, что смерть – подобье сна.
Воскреснет он, когда придёт весна.

Жизнь – рассвет, предвидящий закат.
Амазонка, что принять свой рок сумела.
Жизнь, коль даже будет коротка,
Бесконечную проявит смелость,
Пробиваясь крошечным ростком
Из кромешной темени подземной,
Птенчиком, взлетевшим высоко,
И ракетою сигнальною резервной.
Так хрустальный родниковый ключ
Разорвёт слои пустой породы,
И пробьётся солнца тонкий луч
После истерзавшей непогоды.
Сердцем угасанья чуя боль,
Нежное дитя обнимет старца.
Юное, отцветшему позволь
Навсегда в тебе живым остаться!

Дождь – без моральных устоев.
Дождь – совершенно бессовестный!
Дождь – донжуан, обнимающий крепко,
Дождь, что неслыханно дерзок и смел.
Дождь, не боящийся гнева прохожих,
Дождь, не боящийся кары.
Дождь – оглушительно плачущий смех.
Дождь – вечно юный корсар он.
Дождь – сам себе рукоплещущий дож.