Ольга Кулькова - Послание в бутылке. Стихи

Мамочка, дай мне шанс!
Скажи, что буду счастливой,
Что буду зимою сосульки есть,
Что все эти нервные срывы —
Они не про нашу честь,
Что – сильные мы с тобою
И гордою головою
Больно бьёмся о небеса,
И в ответ грохочет гроза.

Скажи мне, что принц проходил тут мимо,
Небритый и нелюдимый,
И нам такого не надо.

Мама, моя ограда,
Мама, души отрада,
Какою ты стала красивой! —
Невыносимо…
Корчусь в агонии нервного срыва.
Мама! Прости. Спасибо…

В который раз воплощена в предмет.
Предмет не чувствует ни нежности, ни злобы.
Счастливей состоянья в мире нет.
Безумный человек! Попробуй
Хотя бы раз блаженства моего.
Стань лампой, стулом, старой чайной чашкой.
Одно лишь чувство – чувство ничего
Я чувствую. Мне ничего не страшно,
Мне ничего не надо, ничего не жаль,
Я не мечтаю ни о чём. Я – существую.
Я – книга, я – булавка, я – рояль.
В лице моём материю живую
Творят, воссоздают и обращают в прах.
Вот вечный цикл. Всё повторится снова.
Я – неживое, человек, в твоих глазах,
Но я живу, живей тебя, живого!

Мы – всего лишь зелёные ящерки
На ступенях собора.
Ни о чём мирозданье не спрашиваем,
Веселы и проворны.

Нам не ведомы древние зодчие,
Непонятен мозаик узор.
Безопасность, еда, а прочее —
Лишь ненужный нам звонкий вздор.

Мы не видели даже купола —
Ведь нам незачем ввысь смотреть.
Фрески древние, арки хрупкие,
Тёмная зелень-медь…

Для кого это всё оставлено,
Для кого льётся свет в алтарь?
Мы лишь ящерки – на развалинах,
Безобидная мелкая тварь.

Никто тебя не властен излечить,
Пока сама себе врачом не станешь.
В тебе самой – незримые ключи
Любви, тоски, и веры, и желаний.

Хоть их искать – мучительней всего,
В итоге этот путь всего вернее.
И ты не понял горя моего,
А я-то страстно верила: сумеешь!

Теперь я стала строже и мудрей,
Гляжу в себя пронзительней и резче.
В душе и свет, и тень, и в их игре
Рождаются невиданные вещи.

Себя бунтаркою осознаю,
Непримиримой и подчас жестокой.
Так редко о любви сейчас пою,
Что кажется она страной далёкой.

И в странной отчуждённости моей
Печаль – и неизведанная сила.
От нелюбви твоей я сделалась сильней,
Тебя переросла – и отстранилась.

Пруд замёрз, и ничто уже не будет, как прежде.
Отчаяние и радость – зима.
За неимением лучшего – сдаюсь на милость надежде,
Пусть тайные тропы ищет и выводит меня сама.

Вновь во власти старой своей бесприютности,
Чувства покинутого гнезда,
Всё уносящей вьюжности.
Если ни во что не верить, ничто не страшно тогда.

Просто – как течение подо льдами,
Словно корни под снегом – живу.
Есть светлый разум и грустная память,
И умение видеть сны наяву.

Душа сдалась судьбе на милость,
Влача изломанные крылья,
Но ей, страдавшей, не простилась
Пора безмолвного бессилья.

Была нема она от горя —
Взвалили ей на плечи ношу
И, повелев нести не споря,
Босой толкнули на порошу,

На бритвы первых острых льдинок,
И побрела она смиренно
На пёстрый, шумный, бойкий рынок,
Где из высокого – лишь цены.

И там, велев ей снять поклажу,
С лица откинув покрывало,
Её отправил на продажу
Купец – искусный зазывала.

Она стояла на помосте,
Забыв, чем грезила, жила,
Пока судьба, играя в кости,
Её с торгов не продала.

Её купила незнакомка,
До пят закутанная в плащ.
«Любовь мне имя, – так негромко, —
Психея-бабочка, не плачь,

Ведь ты узришь сегодня Бога,
Что ждёт тебя на небесах.
Трудна была твоя дорога,
Но впереди – Сияний Сад».

Если бы ты позволил мне жить, Господи,
Я ни о чём не просила бы более.
Я бы смотрела в глаза людей
И видела в них Тебя.
Я бы сажала цветы
И не читала газеты.
Я бы усыновила подкидыша,
Подобрала щенка
И накормила нищенку.

А по ночам, Господи,
Я бы глядела на звёзды,
И песни пела бы для Тебя.