Татьяна Славская - И в зеркале моём, и в зазеркалье… Стихи и проза

Снова утро, и я просыпаюсь…
Просыпаюсь и – рассыпаюсь.
Не вздохнуть… « Только Ты не кори,
собери меня, вновь собери,
иль к утру от вечерней зари
сотвори меня… В н о в ь сотвори!
И с предутренним первым лучом
не жалеющая ни о чём
буду я Тебя благодарить,
жить, надеяться, мыслить, творить… »

Яи стихи. Мои. И между нами
свершается таинственное «нечто»:
читаю их – и вдруг… над облаками
плыву в просторе светло-бесконечном,
или, споткнувшись об одну строку,
отчаянно отплакав о прошедшем,
вхожу в иную, странную, страну
я, девочка с лицом похорошевшим.
Там власть отваги, юношеских грёз,
и каждый миг там – взлёт и откровенье,
живительная влага лёгких слёз —
там омовенье, просто омовенье.
Есть строки, где я грешною была,
и странною, и глупой, и смешною,
где спор с собой, измучившись, вела —
стихи мои и этого не скроют…
Ещё стихи… Я в них давно когда-то,
себя излив, легко дойдя до точки,
забыла, как всегда, поставить дату.
Они пусты, но эта… эта строчка,
всего одна… О, нет, я обойду
её тоски мерцающее пламя,
другой строкой осилю я беду,
прикрывшись, как щитом, её словами.
А есть стихи – как шрам, как вечный след,
не заметёт их ни песок, ни ветер…
Но впереди – соломинка и свет! —
строка, которой нет ещё на свете.

О Б а льмонте, точнее, о Бальм о нте
мы с Вами говорили, не спеша…
Лежал на стуле свернутым мой зонтик,
но так была распахнута душа
моя – словам, таким неспешно Вашим,
таким проникновенным и простым,
что захотелось вдруг сказать «прости»
всему, что лишь вчера казалось страшным,
и всё принять как данность, и идти
босой, отважной, по колючим травам,
чтоб где-то там, на краешке пути
успеть сказать, не кончив фразы, «Ave…»
…Дождь за окном давно уже затих,
а мы всё льём слова свои простые,
мы – точки малые, мы – две души живые
на двух стезях – отдельных и своих.

Жила я в этом мире как изгой,
стараясь быть и мудрой и примерной…
И – сделала себя… сама… другой.
Всё хорошо. Цена лишь непомерна .

Ко мне дойдёт сквозь сумрак плотный,
и я расслышу:
« Душа, что не враждует с плотью,
мудрей и выше …»

Ну зачем же, зачем так истово
рваться вдаль за неведомой Истиной,
рвать подпруги и струны души?
Не спеши. Не спеши. Не спеши…
Даже если так мало времени
Бог отвёл человечьему племени
и постылы мирские дела —
не спеши… Закуси удила.
Не гони себя, не подстегивай,
иногда – занимайся йогою,
в позе лотоса задержи
скорость мысли и темп дыхания,
и не думай о мироздании,
о себе и о нём не тужи:
есть что есть, чему быть – то будет,
даже если твой ум не добудет
ни единого зёрнышка Истины,
той, что ищут веками, истово…
…Только что это… там… впереди?
Отдохнул? Отдышался? Иди…

Опадание,
запустение…
Увядание?
Обновление!

Сколько жить отмерено —
не о том пою…
Подари мне, дерево,
силушку свою.
Силу пред морозами —
злыми – не дрожать,
силу – под угрозами
ствол прямым держать.
И сред бед немереных,
душу мне храня,
осен и друг-дерево,
мужеством меня.
И, коль светлой песнею
жизнь я допою,
ты позволь мне, дерево,
лечь под сень твою.

Пролейтесь, слёзы…
Пролейтесь, слёзы.
Пролейтесь, слёзы! —
прошу у рока…
Как у берёзы,
как у берёзы,
как у берёзы —
целебным соком…

Ах, эти странности,
что посещают душу,
когда ей сразу —
холодно и душно…
А хочется ей
мягкого тепла
той осени,
которая прошла,
и летних дней,
где небо – в белых льдинах,
а ноги —
в теплых холмиках песка…
…И бабочек
на волю выпускать,
затерянных
меж складками гардинными…

Не зови меня, смерть, не зови,
В твой далёкий приют незнакомый…
Даже если без счастья, без дома, —
я жива – в горькой тени любви…
В полдень тень эта так коротка,
а к закату – темна и огромна…
И плывут надо мной облака,
и готовятся дальние громы…