Сергей Черсков - Сборник редакторских анонсов литературного портала Изба-читальня. Том первый. Поэзия и песня

Девочка как форточка ноябринка-встречка
знает как рифмуются дым-слова-колечки

как легко нанизывать облака рукой
лишь она и знает как это легко

губы тянут воздух – будто прикурить
огонек-конечек взять да подарить

распахнула плечи простынь ноября
запросто полощет: дым-вода-земля

(так не удивляются! так не могут брови
приподнять весь воздух поздний ноябревый!..)

огонек-конечек передам к утру
чтоб в глазах скакало – а потом умру

и туманом дымным низким над рекой
проведу ладонью мягким молоком
чтоб щекам – касалось чтобы в ней ожил
все кого любила все кого любил…

пьет синичка форточку солнечная жилка
Тинни Тинни девочка встречка-ноябринка

Лето сгорает свечкой. Огарок-август
Воском увядших листьев стекает с веток.
Мир за окном, наверно, лучист и ласков.
Он из любви молчит, не дает ответов.

Время ручьем разделит на «до» и «после»,
Также болит в груди, но уже не часто.
Скоро примчится рыжей лисицей осень,
Будет садиться ближе и приручаться.

Город зальет медовым, чуть сладким светом,
Будто чаинки в кружке на небе птицы
Сложат рисунок жизни, светлей, чем этот.
Может, тогда ты мне перестанешь сниться…

Среди безответных, беспамятных, сущих,
Стоящих в карманах яров и крутин,
Архаика леса пригрезится пуще,
Чем время, застывшее в ангельских кущах
Стрекозами снов, серебром паутин.
Где хаос восходит к предгорьям рассудка,
Сторожкой лисой, заходящей в овраг,
Там смотришь и слушаешь зорко и чутко,
Там чаща встречает восторженно-жутко,
В театре теней обещая аншлаг.

Запальная осень остуженным цветом,
Смеясь, отмывает ковёр моховой,
С растрёпанных прядей распущенных веток
В пожухлую россыпь купюр и монеток,
Оглохшее эхо слетает листвой.
Ссутулившись, лес собирает остаток
Таящихся страхов, неведомых сил,
В чужое жильё превращая упадок,
К зиме накопив из ошмёток и латок
Ласкающий корни упругий подстил.

На завтраке коршун гадает по спинкам
На донышках чашек у хвойных вершин.
Упавшее дерево справит поминки,
Хребет отрухлявив звериной тропинке,
Карябая почву корой корневищ.
Зверюшки нырнут в доброту бурелома,
В своём микрокосме уснув от сует,
Кипрей да малина поспорят у дома
О том, как неслышно, но всё же весомо
Над хаосом леса смыкается свет.

Часто лунными ночами не хватает мне тебя,
Душу острыми когтями мысли-кошки теребят…
Заскулит она, заплачет, ворохнётся боль в груди
И тоскливо мне, тем паче – третий день идут дожди.

В поле ветер наигрался, жеребёнок молодой.
Месяц в небе целовался с полуночною звездой.
В тишине ночная птица засмеётся надо мной,
То ли слышу, то ли мнится: – Не печалься, милый мой!

Время выпало разлуки, но у вечной срока нет…
Сдать бы душу на поруки, горек мне душевный свет.
Только вряд ли кто захочет обделённого душой
Видеть рядом лунной ночью, он ни мёртвый, ни живой.

Кто бесплотной станет тенью, путь тому в густой туман,
Где по щучьему веленью чудеса творит Иван…
Золотую встретить рыбку и всего-то попросить –
Разглядеть твою улыбку, а потом как люди жить.

Бестолковые надежды мне бессонница даёт…
Утром будет всё, как прежде, дел ненужных хоровод.
А утраченное счастье возвратится в зыбком сне
И дождливое ненастье – всё, что здесь осталось мне.

Лесная, скромная сторонка
По сёлам веет стариной,
Без суеты, в трудах, негромко
Живёт, спасаясь тишиной.

До горизонта от опушки
Зелёным морем на века,
Считает годы лишь кукушка,
Бессильна времени река.

Жив край лесов, где всё без края,
Где нет натруженных дорог,
Людей старанья презирая,
Леса бог-Сварог уберёг.