Владимир Карнаухов: Истечение. Книга стихов

Человеческий жребий судьбы
На весах рокового террора —
Результат обитателей тьмы
И кровавого произвола.
Доказательство вашей вины,
Жизни, вырванные у Бога,
Вы находите точки войны,
Где безвинность страдает народа.
Вас уже нерождённых нашли
И пресытили кровью в утробе,
И забили в пустые мозги
Обязательство чей-то воли.
Сколько слёз, сколько скорби внесли,
Разрывая сердца на части.
Убиенным несут цветы.
Душегубам несут проклятья.

Ты зайдёшь ко мне, прогромыхаешь,
Всеобъёмный и дорогой,
Мой дружок и советский товарищ,
С той страны, что ушла на покой.
Ты, взволнованный и великодушный,
Будешь крепко меня обнимать,
Скажешь мне, как всегда, простодушно,
Как живёшь ты, едрёна мать.
И подаришь мне новую книгу,
Только вышедшую свою,
Ну, давай тихо хлопнем за Тиму,
За друзей, что просветом в строю.
И начнёшь заводить за стихи,
За мои, за свои, за чужие:
Слышал, Дима, «Красавец в ночи»
Напускает тумана и пыли.
Так пройдём мы заветные дали
Под коньячный и огненный всплеск
И закончим опять стихами
Под весёлый и радостный смех.

Мастер-класс страны российской
Безбилетный и простой.
Путь единственный и близкий —
Всевозможно экономь.
Раскидай бюджет на месяц,
Коммуналка – основной.
Сколько ты в начале весишь
И в конечной жировой.
Покупайте больше круп,
Каша – голоду помеха.
Из куриных мощей суп,
И картошечкой утеха.
На лекарства меньше тратьте,
Есть народные средства.
От таблеток лишь участье
И кружится голова.
Повторяйте ежечасно,
Несмотря на сотни дел:
Жизнь прекрасна, жизнь прекрасна,
Чтобы верить в свой удел.
Больше воздухом дышите,
Воздух – весь наш капитал,
Бога вы в себе ищите,
Чтобы жить, как подсказал.

Голодная стая встревоженных мыслей,
Разбойная воля души.
В одном человеке ныне и присно
Живёт на кровавом пути.
Тюрьмою зловещей порушены годы
В один не обдуманный шаг.
Потом, как на счётах, костяшками ботал
Этап, за которым этап.
И как-то на зоне прозаик отстойный
Про хату одну нашептал,
Что куш там профессорский и достойный
И ржавый повсюду металл.
Исчез постепенно прозаик по жизни,
Снега отступали не раз,
Стучали по крышам холодные ливни,
И вот долгожданный указ.
Откинулось время свободой голодной,
Взметнулось тревожным звонком,
И хата, где куш с состояньем огромным,
С профессором был за столом.
Скажите, ответил он медленно вору,
Как только затвор заскулил,
Вам адрес назвал тот, кто с именем Рома?
Так он мой единственный сын.

Как в увязшую тину любовь затащила,
Где на грязях лечебных он язву лечил,
Минеральной водичкой так круто поила,
Что друг мой от усердья её перепил.
Советы нужны, пока нужен ты сам,
И вот он пошёл за советом.
Ложитесь, сказала, таблеточку дам,
Лежать так пришлось до рассвета.
Заблудшей овечке блудить захотелось,
Козлу пощипать лепестки,
И воздухом горным всё так завертелось,
Что больше хотелось любви.
За каждым кустом воспалялись от страсти,
В пещерах дышали огнём,
И не было пары видней и прекрасней
За тысяча вёрст кругом.
Уже организм заблокировал язву
И вывел накопленный шлак,
Но думал герой, по горло увязнув,
Какой же он всё ж дурак.
И утром последним, ни с кем не прощаясь,
У дерева выломав сук,
С вещами по склону горы пробираясь,
Резко рванул на Машук.

Я у Бога прошу окончания лета
С его адской жарой, что взрывает сердца.
Где под крики сирен чья-то песенка спета,
По земному проспекту уносясь в никуда.
Горемычный народ, как в авоську большую,
Свои души сложил с именами людскими
И безменом на вес духоту городскую
Принимает в таблетках горстями любыми.
Только ветер, как пьяный, с одышкой тяжёлой
За бугром притаился в густых облаках,
Чтобы кинуться с воем, вдвоём с непогодой,
На авоську, что виснет на пыльных кустах,
Где уже уложили с ответом взаимным
Разорвавшие в пекле на клочья сердца,
И на мраморе светлом с пристуком фамильным
Уже выбиты все имена.

Всё-таки услышал, но поздно.