Олег Лукойе - Рокировка. Избранное

Возлюбил бы ближнего,
да не получается.
Ближнюю – случается…
Да и то не факт.
В тёмном подреберье
мается… Вздыхается…
Вечно сомневаюсь я,
в храм или в кабак.

Щёку бы подставил я
и простил обидчика,
да не подставляется,
вот ведь в чём вопрос.
Эй, миряне-граждане,
спрашиваю каждого:
если б не Иуда,
где бы был Христос?

Лешими да ведьмами,
вепрями да змеями,
чистыми рассветами
разбавляют мир.
Через звёзды к терниям.
Без любви… со стервами…
Вечные сомнения —
честь или мундир.

Ухватить бы облако
светлое, далёкое.
И, хотя бы, волоком
прочь из этих мест!
Мне не нужно лишнего.
Знаю, не простишь меня…
Где прощают ближнего,
вырастает крест.
2011

Ты явилась на свет голой.
Беззащитной, слепой птахой.
Привыкай, моя радость, к боли.
Привыкай, моя боль, к страху.

Ты явилась такой гордой,
в одиночку играть миром.
Привыкай, что твоим домом
станет угол чужой квартиры.

Ты явилась на свет чистой,
чтоб понять глубину бездны.
Выбирая критерии истин,
помни, ангелы те же бесы.

Ты явилась искать счастья,
прикрываясь своей надеждой.
Твой наряд разорвут на части.
Привыкай, быть простой грешной.

Ты явилась, чтоб быть любимой.
И врастая в свою нишу,
привыкай забывать обиду.
Привыкай становиться лишней.

Ты явилась сюда вольной
и обратно уйдёшь также…
Увлечённое новой ролью,
станет небо на миг старше.
2010

В кирпичных гробах распахнуты пасти.
На крышах антенны-кресты.
Семейный очаг коммунального счастья
сгорел и почти остыл.

На общей плите лиловое пламя
ощерилось вечным огнём.
Картошка… Бельё… Здесь сушат и варят.
И могут сожрать живьём.

Опухший рассвет похмельного утра…
Звереет синюшный закат…
Недели… Года дробятся в минуты.
И с грохотом падают в ад.
2011

Мне вчера приснилось, что я умер.
Снилось мне, как я лежал в гробу.
За столом, поодаль, пили люди.
Говорили про мою судьбу.

Говорили хорошо, но врали.
Выдавали пешку за ферзя.
Мне бы встать и дать бы им по харе…
Но я умер, значит мне нельзя.

Я лежал, не мог пошевелиться.
Но во сне я знал, что я живой.
Знал, что это сон и мне, лишь, снится…
Беспробудный пир за упокой.

И когда несли, я видел небо.
А на небе видел облака…
Мне бы встать и разразиться смехом.
Но я мёртвый… Мне нельзя пока.

Стало тошно только на погосте.
Люди врали снова до пьяна…
И когда вколачивали гвозди,
я проснулся и послал всех НА…
2011

Солнечные зайчики прыгают по стенам.
По ковру и люстре и по книжным полкам.
Нечего бояться, не от кого бегать.
Их не растерзают солнечные волки.

И в сметану с луком им попасть не светит.
Их не напугает ни сова ни филин.
Потому и рады солнечные дети.
Каждому желают, чтоб и вы так жили.

Солнечные зайчики не грызут коренья.
И в волшебных норках крепко спят ночами.
И не могут видеть грозного видения —
как растут и крепнут Лунные волчата.
2013

В день по чайной ложке никотина.
Смерть кобыле… Для меня – пустяк.
Брюки – парусами бригантины…
Аватар – идейный холостяк.

Утром, кофе обжигая губы,
расставляю знаки по местам.
Минусы – невымытой посуде.
Плюсы – непророщенным рогам.

День в работе, да в друзьях-подругах.
Много дел и прочей суеты.
Беготня по замкнутому кругу
с тлеющим предчувствием беды.

Вечер… Ночь… Размытые границы.
Блеклая туманность перспектив.
Чередой сменяемые лица
и слегка смущённое: прости…

Утром, снова, растворимый кофе.
Сердца стук. Заигранный мотив.
Чувство приближенья к катастрофе —
механизм сработает… И взрыв.
2009

А что-нибудь да непременно будет.
Так не бывает, чтобы ничего.
За глупость человека не осудят.
Простят его, за то что был живой.

Простят ему, что жил в тени сомнений.
И если плохо вел себя в гостях,
простят за то, что хоть во что-то верил.
Хотя… и за неверие простят.