Виталий Юдин - МанИкен и МанИгёрл. Избранная лирика

Вопрос с «поддержкой» – сам отпал.
А малый бизнес угасал.

Я – девочка с синдромом Дауна;
легко сиротку в спину ткнуть…
Вы, депутаты,
силой данной Вам,
удочерите, кто-нибудь!
Нас закрывать в стране – нелепо,
немилосерден этот путь.
Вы, думцы, люди из Госдепа,
удочерите, кто-нибудь!
Мы, не заложники процентов,
чтоб в детдома нас запихнуть,
в семью министра, президента —
удочерите, кто-нибудь!
Кому – Мальдивы и Багамы,
а нам, не много, нам чуть-чуть:
в семью Медведева, Обамы, —
шучу, шучу, к любимой маме,
удочерите, кто-нибудь.

Рождённые в сорок пятом, —
ПОБЕДА, мы – дети твои,
живые надежды солдата,
на семьдесят лет без войны.
Как вытравить из приказов,
сорвать на лету с языка,
прилипшее, как зараза,
тревожное слово: ВОЙНА!
Чтоб больше о ней – ни звука,
лишь памяти ордена,
оставит для наших внуков
отверженная ВОЙНА.
Чтоб стало гнуснейшим предательством
всего, чем живёт страна,
пошлее любого ругательства,
произнести: «ВОЙНА».

Конь заржал, прерывисто и глухо,
вверх подняв копыта. На скаку
пулей разрывной вспороло брюхо
тонущему в пене рысаку.

Он упал. И ноздри, еле-еле
раздуваясь,
издавали свист.
Вниз по изуродованной шее
медленно сползал кавалерист.

Конь ходил под бороной и плугом,
под седлом, в повозке и узде.
Будто разговаривал с подругой —
наклонялся низко к борозде.

Знал он хлыст кровавый конокрада,
кобылицы ласковый оскал,
а теперь с кавалеристом рядом
по-солдатски, молча,
умирал.

Шлагбаум смерти – САЛАСПИЛС
Шлагбаум в ад бараков, тифа,
и мы, под ним, ступая тихо,
поеживаясь, пробрались.
Стучало сердце-метроном,
одно на всех, землей прикрытых,
и, шевеля цветы на плитах,
дышал концлагерь пустырем.
Холодным туфом немоты
наполнились сосуды глоток,
как будто вновь военных сводок
пред нами серые листы.
Под выстрелы подставив грудь,
тень узника кулак сжимала,
как лампу с ниточкой накала,
идущим, освещая путь.
Мы шли, не в силах продохнуть.
А по дороге на автобус
из-под земли был слышен голос —
«Не позабудь. Не позабудь».

Мать несет дитя на закорках.
Полночь. Улице нет конца.
В пятнах соли на ней гимнастерка
похороненного отца.

Сын, припав к плечу, засыпает,
словно в сказочном кузовке,
и рукой ее обнимает
с хлебной карточкой в кулаке.

А с облупленных стен, с плаката
Мать-Отчизна глядит им вслед.
У районного военкомата
до утра не погашен свет.