Виталий Юдин: МанИкен и МанИгёрл. Избранная лирика

Мы дикари Полинезии,
теряет язык народ.
Откройте ему – поэзии
спасительный кислород.
Духовность не коммуникабельна,
бесчувственен интернет.
Язык не протащишь сквозь кабели,
как тащат сквозь кабели свет.
Язык это – компас нации,
структуры ментальной суть.
С английского – репатриацией
живым его не вернуть.
Прислуживающие элиты,
обслуживающие – цинизм,
нелепые в Храме,
молитвою
не вызовут патриотизм.
Ищите живое слово,
и слово поднимет волну,
а этого хватит, чтоб снова
поднять на волну страну.
Жаргона и сленга – суспензией
вытеснен кислород.
Верните народу поэзию,
закачивая» рот в рот».

Тусовок, трёп, рёв танцплощадок,
от менторских речей осадок.
Всех разом не перекричать.
Кафе. Есть случай помолчать.

Лапша с ушей спадает – в пояс
по ящику услышав новость.
Без истин бдения пусты-
закройте рты.

Отхаркивая мата слизь
выплёвываем нашу жизнь.
Попробуй паузу держать-
сесть, помолчать.

У слов изъедено нутро
почувствуй на язык – не то.
Слова как холостой снаряд-
нет веры в то, что говорят.

Слова души перевелись,
когда молчим яснее мысль.
Отличный Питерский почин:
Сидим, одумавшись, молчим.

Судьба тревожно улыбнулась —
Жизнь, удержав на волоске,
Когда вверх дном, перевернулась
Байдарка в мае, на реке.
В холодной глубине течений:
Вниз головой, едва вздохнув,
Сдирала куртку ты с коленей —
Все пуговицы расстегнув.
На берегу – дрожащей льдинкой,
Изящною, полунагой,
Ты кротко принимала пытку
Коллизии очередной.
А у костра мы пили дружно
За случай, что зовут судьбой,
За то, что нам до смерти нужно,
С тобою видеться – живой.

Драцена, зацвела у нас ! Драцена -
пятнадцать лет молчала и – цветёт,
как будто время подошло: – На сцену!
Сова, что стерегла её, зовёт.
Так ночью мы увидели воочию,
сквозь занавес прозрачный из стеблей,
свои цветки пахучие ворочая,
тёк в белой пене молодой ручей.
Ни днём для пчёл, шмелей,
а только ночью,
когда никто к тычинкам не прильнёт,
цветы раскрывшись, трепетно и сочно
заваривают свой душистый мёд.
Смола с ветвей вдогонку ароматам,
прозрачна как роса, как кипяток,
стекает вглубь соцветий,
бриллианты,
закалывая в каждый лепесток.
Не в шуме суеты, где фальшь и блёстки,
притворных женщин и духов полёт.
В расплавленном луной полночном воске
ночная гостья чудо создаёт.

Виновны оба
нас грызла
злоба.
Вот пиво, вобла,
пошли вы – все…
И обод в обод,
и гроб за гробом,
и плоть кусками по полосе.
И ангел чайкой:
– Зачем? – кричал нам-
– Что Вам неймётся, идя на риск?
Прочь по откосу бегут берёзки.
МЫ-ОТМОРОЗКИ
и вот он – ИСК.
Как хорошо там…
На белом свете.
Лудящим ветром
асфальт залит
и алой кровью,
но нам не «светит»…
Глядят бараны
с надгробных плит.

Сгорело солнце – угли разгребаю.
В Москве пиратский абордаж теней.
Я в памяти все дни перебираю,
как четки из пылающих углей.
Сейчас состав из привокзальной ночи
рванет на сцепке человечий вой,
в котором скрыты, словно в многоточье,
«любимая моя», «любимый мой».
И, кажется, в кругу чередований
не изменим светил небесных ход,
но солнце, очумев от расставаний,
однажды и на западе взойдет.

Когда б, как плоть из фруктов
смысл
из слов
изъяли,
орудуя ножом, грызя зубами и
они уже
ничто
не означали,
как в счёте после запятой нули…
Какую бы тревогу обрели-
мы,
языком, толкая меж миндалин
слова без смысла,
без ЕГО любви?
Картинка на компьютере зависла-
нет смысла.
В телеэфире мылится сюжет, —
а смысла нет.
Политикам свобода ненавистна —
нет – смысла.
Когда в словах нет смысла – СМЫСЛА НЕТ.