Светлана Макаренко-Астрикова: Римские элегии. «Шестикнижие». Избранные стихи 2001—17 годов

Я теряю дыхание… Где то, в каналах – вода…
И разводят мосты. И луна – фонарем. Или – дыней?
Я теряю дыхание. Ты не приедешь сюда.
Ты ко мне не придешь, за зеркальной оставшись твердыней.
Я теряю дыхание, шаг мой немного нетверд,
К парапету холодному лоб, как к кресту – прижимаю…
Но печальная осень берет свой последний аккорд,
Я беспомощно ей, неумело, не в такт – помогаю…
Я теряю дыхание… Где-то – цепочки огней
И дорога в закатах – рекою туманной и зыбкой.
Осень тонкою кистью коснулась зеленых ветвей,
В фонари превратив их, с беспечно – веселой улыбкой.
К парапету пристанет задумчиво вязкий туман,
Будет снова свежо, а из ночи – проклюнется утро…
Я теряю дыханье. Почти дописала роман!
Только две в нем строки. Незатейливых, радостно-мудрых…

Я теряю дыхание. Там, где в каналах – вода,
Отражается дерево, крону склонивши над аркой.
Ты ко мне не придешь. Не увидишь меня никогда.
Две простые строки от меня тебе будут подарком..

Забыть все то, что знала об изменах,
Все что хранил мой воспаленный мозг:
Шаги чужие, плач в молчащих стенах,
Шипы незамечаемые роз.
Забыть все то, что знала о разлуках,
Чему, смеясь, давала имена.
А что-то сладкое есть в этих полумуках,
Когда вино не выпито до дна,
Браслет не снят – застежка поломалась,
И в зеркало – вполпьяна – брошен взгляд,
И так смешно: одна теперь осталась.
А говорят, что: больно! Говорят…

…И отражается в старинных зеркалах
Лицо твое, не ставшее знакомым,
Неузнанная в долгих, странных снах
Бровь тонкая, с трагическим изломом…

Все отражается в старинных зеркалах.
То – инструмент причудливый гаданья,
Что не разбил тоску немую в прах,
Сомненьям дал граненность очертанья!

Все отражается в старинных зеркалах:
И сны и явь – заламывая руки,
И стрелки золотые на часах,
И Купидон, зевающий от скуки.

Глаза он устремляет в потолок:
«Любви-то нет. Вы горько обманулись!
И все признанья – фиговый листок,
Все сон дурной! Да Вы уже проснулись!»

Все отражается в старинных зеркалах.
Там все, что за ночь мне могло присниться.
Там сказка – истина в пяти простых словах.
Там только жизнь моя не отразится!

Еще под небом, но уже без крова.
Уже – слепа, но делаю шаги,
И что—то навыдумывала снова…
Устал от этих выдумок? Беги.
Беги, я не удерживаю! Только
Не хлопни дверью, что ведет в подъезд.
Как выдумку реальной делать горько,
Немногих это добровольный крест.
Еще под небом, но уже – без крова.
Еще – тепло, лишь пальцы ледяны.
Я думала наивно, что готова
Жить в миражах придуманной весны.
Я думала наивно, что подвластны
Мне нити чувств и паузы в словах.
И то, что в строчках – с былью несогласно
Смертельной, что заковывает в страх,
Что не дает моляще вскинуть руки,
Разорванные нити съединить.*
Без крова я… Без этой сладкой муки
Из двух глаголов: «помнить» и «любить».. 3 3 * Старинная форма глагола «соединить»
.

Не слушала совсем Чаконы Баха,
Не знаю медленных и нежных нот.
И сердце не испытывало страха,
Когда к губам клонился дерзкий рот.
Не слышала совсем Моцартианы,
Той, что пьянит сильнее крепких вин,
Лишь этот голос, глуховатый, странный,
Он мне – единый раб и господин!
Не слышала совсем старинных звуков,
Мне рук решительных важней сейчас печать.
Как стану бабушкой, так точно буду внуков
К безгрешности былинной приручать!

Вот женщины стареющей любовь,
Чья кожа чуть заметно источилась,
Вот одинокой Женщины любовь,
Что молодой себе когда – то снилась,

Что признавала пряные духи
И холод розы в жар июльской ночи,
Что говорила: «Или лгут стихи,
Или – серьезно – правду мне пророчат?»

Да, вот усталой женщины любовь,
Что руки так от глаз стыдливо прячет,
И не понять смеется или плачет,
И счастлива ль? От всех – скрывая боль,

Что с ней – расстанутся. И что погаснут звезды.
А зеркало покажет без прикрас
Морщины. Усмехнется: «Несерьезно!»
А Женщина – влюбилась. В первый раз.