Мария Аввакумова - Стихи Марии

Белой крупкой,
мелкой, хрупкой,
падает снежок
на холодные овраги,
на болотные коряги,
в поле на стожок.

Небо выгнулось под тучей.
Снегопад идёт могучий,
Ванечка-дружок.
Наметёт за ночку с неба
по колено, может, снега,
может, на вершок.

Жить невесело без снега,
как позавтракать без хлеба.
Музыка не та.
Рад-радёшенек, хохочет.
Прокатиться с горки хочет
Ваня-простота.

Когда я умру,
пусть я буду собакой,
большой и лохматой
собакой-гулякой.
Мне это нетрудно.
Подумаешь, дело! –
хвост нацепила
да шкуру надела…
А жить по-собачьи
всегда я умела:
молчать выразительно,
скулить ночами,
внушать человеческое очами,
не класть где попало
поганых горошин,
протягивать лапу
людям хорошим.

Утица летела
через море-море,
утица летела,
от зимы бегла.
Утица летела…
Через горе-горе
крестная дорога утицы легла.
Где её подружки? Голо-одиноко.
Не для одиноких этот жуткий путь.
Негде в этом мире бури и мороки,
некак в этом море сесть и отдохнуть.
За тугой волною
спрячется от ветра,
несколько мгновений
дух переведёт –
и, другой волною
до смерти огрета,
ледяного сала
досыта хлебнёт…

То волна взлетела…
То она взметнётся
над кровавым морем,
ужаса полна.
Всё-таки летела!..
Сердце оборвётся,
только вспомнит это.
Смилуйся, Волна!

Восточно-Сибирское море

Вы, женщины с мужскими лицами,
висящие на красных досках
наряженными активистками
с грудешкой плоской,
в кузнечном, прядильном и ткацком
с прилежностью, почти батрацкой,
с упрямством ломовых коней
ведете счет ночей и дней.

И что сейчас на белом свете:
что где стряслось,
чьи гибнут дети,
какой народ свалил царька,
чей муж валялся у ларька –
всё вам расскажут на собранье,
на заседанье, совещанье…
И будете негодовать,
мужские брови супить строго,
мужские взгляды, как острогу,
на провинившихся метать.

А вечером из магазина
придут подружки Нина, Зина…
И – ну их, девоньки, мужей!
Пей и закусывай резиной
колбасной красной веселей.
Пей, Зинка, в прошлом недотрога,
сосулька хрупкая, – греши!..
Эх, слава Богу, денег много…
Вот самосольчик для души.
Не мы ль с тобой, как черти, рано
встаем, чтоб топать в робе-рвани
и, возвращаясь, падать в мыле?!
Ударницы труда не мы ли!..

С мужскими лицами бабенки
простые грубые гребенки
поглубже в голову воткнут
(нет, не к истории причастность
вдруг ощутив, а лишь несчастность).
…И песни хмуро-заводные
столетней давности поют.

Мимо жёлтого завода
пролетает электричка.
Толпы жёлтого народа
поглощает тот завод.
Это только с непривычки
цвет завода удручает
и ужасным чем-то пахнет
с непривычки. И пройдёт.

В серых зарослях тумана,
в мутной сыворотке пара
возле Кузьминки убогой
присосался тот завод.
Нет, дается жизнь не даром.
К сожалению, не даром.
Слава Богу, всё проходит.