Мария Аввакумова: Стихи Марии

Рождённый в песках, в пещере
под тёплые вздохи волов,
Ты был ли? Но искренней вере
не нужно ответных слов.
Кто верит, тот видит и знает,
и жизнь свою делит с Ним.
А Он – как ему подобает –
не всякому зрящему зрим.

Приспевает время мучеников, что спасут народ и други.
Приспевает время лучников, время шлема и кольчуги.
Кузнецы! мечи выковывай из победно-звонкой стали,
блеском стали очаровывай замохнатевшие дали.

Раздувай дыханье горнее: скоро, скоро время спросит,
скоро, скоро горе-горюшко верных рыцарей подкосит.
Упадут они, емелюшки, не с девчатами в солому,
упадут они в земелюшку, чтобы дать простор живому.

Плачей отвоют души их на погостах древнерусскиих
так, как будто самолучшие отплывают в лодках узкиих.
Над озёрами заволжскими, где стрижи с водой забавятся,
новые кресты да колышки к мёртвой городьбе прибавятся.

А когда с землёй сравняются скромные захоронения,
люди с этой бойней справятся и – на новое сражение.
Так – всегда. Не позабыты вы, шлем с кольчугой харалужною.
Слава меж людьми – убитому! Слава в небесах – живущему!

Опять лечу под облаками,
и так дорога не легка.
Машу крылатыми руками,
тщусь пересилить облака.

Они же с часом всё тучнее,
ретивей прут наоборот;
темнее в небе и влажнее,
вот-вот и ливнем обольёт…

А всё далёко и далёко
Подол и Вышний Волочек.
И волооко-волооко…
Курлы!.. и губы на крючок.

И вот опустишься на землю,
что в ад. Зачем стремилась зря!
Здесь псы тревожным слухам внемлют
да рыщут внуки октября.

Быть может, дышу я… быть может, живая
лишь для того, чтобы дорассказать
эту историю-судьбу трамвая,
что, лбину железную в кровь разбивая,
безумец! торопится нас спасать.

…Вот он бежит,
глаза разбрызгивая,
спрямляя пути-кривули.
Несётся – красный,
гремит кастрюлей,
забытых в ночи разыскивая.

Чудак! или сам он покоя не хочет?
или не жалко вагоновожатую?
она же по-детски совсем хохочет…
она же хорошего только хочет…
а надо – сквозь ночищу клятую!

А ночь припасает такие (!) оказии,
такие безумства вагоны знают,
такие дремучие вваливаются азии…
а ты одна в кабинке трамвая,
а ты одна глазастою ведьмою
на помелище огненном этом
летишь, громыхая… И всё ты изведаешь,
пока долетишь-доползёшь к рассвету.
Вагоновожатая! девочка… дурочка…
Светится насквозь душа без изъяна.
А жизнь… она редко дует в дудочку,
всё больше лупит по барабану.

И станешь однажды седины подкрашивать,
ржавея вместе с трамвайной торбою,
где мало радостей,
где много страшного
за годы мученства скопится скорбного.

…Но мне привиделось, нет, не старение –
а распрямление спины робеющей
и праны праведной серебрение,
и ты над рельсами – в полёте бреющем…
в полёте бреющем над миром зреющим.

Благовещенье – Боговещание.
Это музык с небес обещание.
Ибо отрок Свиридов тамотки
изучает небесные грамотки.
Ибо душ накопилось невинныя,
загублённых напрасно, – невидимо!

Кровью-калом земля унавожена,
на лопатки пред хамом положена,
вся изорвана, вся измучена…
Разве только на дыбу не вздрючена.

Стольки веки побоища, срамища…
Жуткозверья шатается мамища –
сатанинская спесь.
Этак в диком лесу,
этак в лешьей тайге только есть.

Богородице-Дево-Заступница,
на Тя уповаем днесь.

Маленький, родненький мой! –
ты не со мной, не со мной.
Нет тебя, не было вовсе.
Ты не пришел сюда в гости.

Я без тебя где-то здесь…
Ты без меня где-то там…
Страшную эту месть
не пожелаю врагам.

Жалкая меж матерей,
нищая – всех я нищей.
Кто растолкует мне смысл
тщетных моих мощей?

Но – приготовил век
радость и для меня:
ты не умрешь вовек,
ты избежишь огня,
ты не уйдешь в Афган,
ты никого не убьешь,
ты ни в один капкан,
мальчик, не попадешь…