Осип Бес - Души прекрасные порывы. Сборник прозы и поэзии

– Видали, какой у него телефон?! – не знаю, чем и зачем похвастался я потом друзьям.

– Что телефон… – ответили искушенные в вопросах лакшери товарищи, – у него чехол стоит столько же, сколько сам телефон.

– И ботинки примерно плюс столько, – добавил еще один эксперт.

Отец Георгий готов свой телефон в любой момент подарить. Как и ботинки. (Что регулярно и проделывает. Такие фокусы с отношением к материальным предметам в исполнении бывшего валютчика вызывают коллапс мозга – ну так в Красной Гвардии служило больше царских офицеров, чем в Белой армии. Вот и отец Георгий перешёл на другую сторону в своей личной войне. Кажется, даже с повышением чина).

…Я копал и копал, вспоминал и вспоминал – со дна своей ямы. А потом небо из прозрачно-гжелевого стало палеховым, а потом жостовским: день закончился. Наступила ночь. У меня покраснели пузыри на ладонях, странно выгнулась, одновременно приобретя неприятную жесткость, спина – но меня подкидывало и потряхивало. Воспоминания не отпускали. Да и спать совершенно не хотелось. И таинственные монастырские менеджеры мне помогли, как могли (наверно, они были шестикрылы и исполнены очей) – с получасовым перерывом на отдых меня отправили в собор, под который я только что вёл подкоп. Но теперь я оказался не снизу, а сверху – под куполом, даже внутри него. У самого лика Спаса нашего. Бог смотрел на меня внимательно и неотрывно, спрятаться от этого взора было некуда. Буквально: сборной солянке из наиболее духовитых парняг поручили демонтировать строительные леса, поднимавшиеся до самого соборного верха. Тогда было еще не понятно (мне), что парни делятся на ревностных прихожан, трудников и послушников – и тем более не понимал, какой группе я принадлежу, и в какую мне предстоит передвинуться в дальнейшем. Просто с профессиональной жадностью наблюдал за незнакомой мне средой, выделял манеры и словечки – ну и помогал, по мере сил.

Я не боюсь высоты (и вообще страх потерял) – но демонтажом высотных конструкций мне довелось заниматься впервые. Мне не хватало монтажного пояса и фартука мастерового, мне не хватало знаний и физических сил… Мне вообще всего не хватало – особенно рук или хотя бы ног. Чем хвататься и за что держаться на высоте в 20 метров – я просто не знал. Банального инструмента тоже не хватало. Один из братьев попросил гвоздодёр – призывно помахав от противоположной стены.

«…Если кинуть, то он наверняка не поймает – вниз спускаться придется…» – отчетливо помню я свою мысль, после которой перебежал через собор по перекинутой диагонально доске. И только потом глянул вниз. А потом рефлекторно вверх. На меня смотрел Бог.

А одновременно с нашей гопой на лесах сидели девушки. Или это были тётушки? Или матушки? Или игуменьи? Не разберешь, короче – все они были одеты несколько фундаменталистски: к православным дресс-кодовым юбкам/платкам добавлялись брюки под юбки, а у некоторых были закутаны еще и лица (у кого респиратором, у кого просто платком). Сестры во Христе заканчивали роспись стен собора.

Возле одной из этих закутанных фигур мне приходилось пробегать особенно часто. Сначала приходилось – а потом стал закладывать петли. Я не видел её лица, фигуры, волос – видел только руки, в которых она держала кисть и палитру. И взгляд. По сторонам она не смотрела – она смотрела в упор в расписываемую ею стену. Но не на штукатурку в полуметре от своих зрачков – то, что она разглядывала и, видимо, сразу копировала движениями кисти, находилось несоизмеримо дальше и было несопоставимо по масштабам с фреской, со стеной, с собором, даже с самим монастырем.

Про людей говорят: «глаза светились». Или «лицо сияло». У неё светились руки, державшие мольберт и кисти. Может, и глаза тоже светились, и лицо сияло – мне было не видно. И я стал смотреть на светящиеся руки художницы-богомаза. Руки были красивые, и смотреть на них было приятно. И фрески, на которые она наносила последние штрихи, мерцали взаимно.

– Вот бы с ней познакомиться, – подумал я. Мысль для мужчины в мужском монастыре была не просто неуместная – она была сотрясающая идея. Но мы все равно познакомились – не этой ночью, а потом.

…Я курил перед клубом, в ожидании концерта моей любимой группы. Она подошла сама – мы встретились глазами издалека, и она пошла на мой взгляд, прямо и просто. Смотрела приветливо и, кажется, была готова улыбаться. А я был готов проглотить сигарету. Курить рядом с такими глазами было кощунственно. А еще она оказалась заметно выше меня ростом. Проще говоря, это была очень красивая девушка. А говоря точнее – яркая. Я понял, с чего меня так петляло ночью в соборе.