Юрий Лифшиц - Витражи. Избранные переводы

Миледи Кобылли, не видя вреда,
держала Фалло под ружьем завсегда,
но дочь поступила мамаше назло,
украв по приезде Синьора Фалло.

Графиня Дамврот, как судачит народ,
лакеям ливреи шикарные шьет.
Она б не потратилась на барахло,
прознав о могучем Синьоре Фалло.

Графине Развратли помочь он сумел
хмельных надоед оставлять не у дел.
Графиня, нужду в нем имея зело,
хранит под подушкой Синьора Фалло.

В миледи Губье члены шли косяком
(нет столько песка на прибрежье морском),
во рту пробуравив такое жерло,
что примет он только Синьора Фалло.

Любая графиня ужасно ловка
любить до безумия член дурака.
Хлыщей бы изгнали, почуяв сверло
и нежную силу Синьора Фалло.

Блуддон, герцогиня, хотя и скромна,
с таким кавалером легла и она.
Чтоб сплетничать мужу на ум не пришло,
ему отряжает в швейцары Фалло.

Графиня Членаут (твердят, что со зла
она одну даму со свету сжила),
уменьшись у ней ухажеров число,
удовлетворится Синьором Фалло.

Рыдают красотки Хуард и Шелдон,
что он позабыл их, покинув Лондон.
Земляк Итальянца, наморщив чело,
вернуть обещал им Синьора Фалло.

Заброшена Принцами Крошка Хуард,
но ею владеет обмена азарт:
во рту все прогнило, но снизу дупло
как будто в меду для Синьора Фалло.

Святейший Сент-Долбенс, веселый старик,
что делать добро чужестранцам привык,
в карете в ближайшее скачет село —
на воздухе встретить Синьора Фалло.

Будь он поизвестней, от ловких купцов
избавил бы жен, чьи мужья от рогов
уже не спасутся, бранясь тяжело
с двумя братанами: Лобком и Фалло.

Приметив Синьора, голландская мразь,
жена Резоглотта, пердеть принялась,
а дочь начертала, взяв в руки стило:
«Британия ждет вас, Минхер ван Фалло».

К наезднице Найт прискакал он опять,
чтоб леди услугу в ночи оказать.
Хоть близок с ней Членцо, однако седло
свое она двигает к носу Фалло.

Он крепкий, здоровый и глухонемой,
как свечка, морковь или палец большой.
Но скажете вы, что их время ушло,
воздав по заслугам Синьору Фалло.

Граф Членцо, напыжившись, как монумент,
поклялся в сердцах, что умрет конкурент,
но, сил не имеючи «встать на крыло»,
кричит, что нет жизни в Синьоре Фалло.

А члены, что жили весь век без забот,
теперь, получив от ворот поворот,
собрались оравой – штыки наголо —
и с яростью бросились дрючить Фалло.

Летел чуть живой вдоль по улице он,
и с гиканьем члены бежали вдогон,
а девки, оконное сдвинув стекло,
орали: «О, небо, помилуй Фалло!».

От смеха старухи попадали ниц,
увидев болтанку бегущих яиц.
Но их, невесомых, как ветром снесло —
куда им тягаться с Синьором Фалло!

Мой разум спал глубоким сном,
забыл я страх и стыд:
казалось, время нипочем
тебе не навредит.

А ныне от меня вдали,
объята немотой,
ты кружишься путем земли
с камнями и травой.

Прекрасна ты, но так и знай,
что я в тебе любил
всего лишь то, что невзначай
себе вообразил.

Поверь мне, милая, мечтам
необходим полет;
тот, кто не верит чудесам,
любви не обретет.

Сердечный голод мой питать
дано твоим глазам
по тем законам, что под стать
земле и небесам.

Мне путник, воротясь из дальних стран,
рассказывал: «Куски гранитных ног
и лик огромной статуи, чей стан
раздробленный давно ушел в песок,
я видел, и гордыней обуян
был взор тот, и усмешка на губах
вещала, что ваятель был велик,
провидя страсти в каменных сердцах.

И надпись сохранил тот пьедестал:
«Я – Озимандий, царь царей, достиг
вершины славы, мир завоевал!»
И ничего кругом. Одни куски
колосса прошлых лет, осколки скал,
пустой простор и вечные пески.

Не тронь покров, что Жизнью все зовут:
хотя фальшиво разрисован он,
мы верим в тот раскрашенный лоскут,
а Страх с Надеждой нас берут в полон —
двойного Рока неизбывный труд:
их тени ткать над бездною времен.