Надежда Игнатьева: Заоблачный полёт. Избранные стихи

Родной, богатый русский наш язык!
Что время, люди делают с тобою?
Ведь что греха таить, что мы порою,
Погрязнув в суматохе дней и лет,
Порой осознанно, а может быть и нет,
Коверкаем могучий наш язык.
И он слегка от этого поник.
А знать родной язык не ремесло!
Он не прощает и полузабвенья.
А старые и новые слова
Одной тугой цепи стальные звенья.
Но вдруг в толпе мелькнут едва-едва
Старинные забытые слова:
«Теперича, маленько, шибко, баско».
(И молодая Русь мерещится тогда),
И любо мило их звучанье, и прекрасно!
А тут вдруг слух нещадно резанёт
«Бистро» и «холл», и «шоп», и «сэконд хэнд».
Зачем и как в язык родной вошёл
Чужой, ненужный, дикий этот сленг?
Чем хуже «горница, харчевня, магазин
И лавка для подержанных товаров»?
Засилье слов нерусских в языке зачем,
Ведь слов своих, живых у нас немало?
Про русский мат отдельный разговор-
Он пересёк давно уж нить экватора
И со словами «здравствуй, дай, прощай»
Все интуристы учат русский матерный.
А речь подростка: «тачка, блин, чувак,
Шнурки и предки, классно, круто, клёво».
Слова-зараза в нашу жизнь вошли
И всё это, отнюдь, уже не ново.
И как ни поверни, я не могу
Никак себе такой жаргон позволить.
Кто хочет, пусть «базарит», я ж пишу,
Горланю, говорю, глаголю.
И грязных слов я в речь не допущу.
Пусть будет всё красиво, просто, ясно!
И стих мой будет, словно жизнь моя,
Написанная чисто и прекрасно.
Стихов и жизни прожитой тропа
Я знаю, никогда не будет узкой,
Ведь как родная дочь родного языка
Живу, пишу и думаю по русски!

Стихи не вспыхнут сами, как гирлянда,
Их не испечь, как сладкое печенье —
То вдохновение есть, но нет таланта,
То есть талант, но нету вдохновения.

Я тебя на себя ранним утром примерю:
Ты вернешься, как будто случайно зашел —
Помня речь: «Извини, закрываю я двери…»,
Я скажу: «Извини, но твой поезд ушел!»

«Отец, возьми вот, как-нибудь прочти», —
Листочки со стихами протянула, —
«А если что неправильно, прости.
Бывает, что для образа «загнула»…»

Через каких-то пару-тройку дней:
«Ну что, читал?»
«Читал, всплакнул немного.
В стихах вся жизнь и ярче, и грустней.
Но в целом у тебя талант от Бога!»

«Не скучно? Впечатляюще? Свежо?» —
Я по привычке в дебри ломану'ла.
«Отстань уже! Сказал же, хорошо!», —
И вновь в глазах слезинка промелькнула.

Отцовская скупая похвала,
Как будто драгоценная награда —
Два новых, вдохновляющих крыла…
И ничего другого мне не надо.

Я – яблоня, растущая на склоне,
А надо мной красивый, пышный сад.
И в том саду могучие деревья
Стройней, сильней и выше себя мнят.

А я кажусь слабей, и крона уже,
И почва под ногами много хуже,
И ростом я не вышла, и кривее,
И оттого карабкаться больнее…

И на отшибе я расту,
И до небес еще далеко,
И потому мне очень одиноко…

Но вы, счастливцы, не кичитесь красотою,
Могуществом прямых ветвей своих.
Людской топор – искусственный отбор —
Он выбирает именно таких.

Прошла зима. Воспрянула природа.
Настала долгожданная весна.
Вас многих нет, надменных и красивых,
А я все вверх тянусь. Кому же я нужна?

Ну почему так странно и нелепо
Устроен непонятный этот мир?
Влечёт людей какая сила в небо
И шепчет: «Только руки распрями»?
Мы созданы совсем не для полёта,
Но всем, без исключения, близка
Лазурь и синь небесной позолоты,
Тот взгляд, несущий душу в облака?
И высоты, порою, опасаясь,
Ведь мы же люди, а не боги всё ж,
Мечтаем о каком-то сладком рае,
Который только в небе и найдёшь.
Восторг необъяснимого блаженства
(Знакомый разве только детям в снах,
Наполненных волшебным совершенством)
Идёт по жизни рядом с словом «СТРАХ».
Боимся, но мечтаем о полётах —
И не во сне, отнюдь, а наяву.
И грезим о шарах и самолётах,
Подняв глаза в густую синеву…
Ну почему всё странно и нелепо:
Вдруг высотою сильно заболев,
Володя-друг мой, так стремится в небо?
…А птица отдыхает на земле.