Павел Алешин - Россыпи звёзд. Стихи и переводы

Рождённый на рассвете мира, лучезарный,
из моря Родос вдруг жемчужиной возник.
И с неба молодого Гелиос янтарный
на остров обратил свой вездесущий лик.

И, полные любовью, горы потянулись,
объятия раскрыл приветливый залив,
и козы разбежались, лани встрепенулись,
и рощи разрослись задумчивых олив.

И лозы винограда, гроздьями чернея,
орнаментом сплелись черно-фигурных ваз.
И в тонких одеяньях дочери Нерея
запели песнь свою. Раздался моря глас.

И на закате солнца вечно нимфа Рода
супруга своего сияющего ждёт.
И Гелиос янтарный с нею до восхода
на ложе возлежит, вкушая сонный мёд.

Прикрыв наготу утомлённого сердца,
блуждаю по берегу я одиноко.
Лишь солнца янтарное, вечное око
глядит на меня с любопытством младенца,
взлелеянного венценосною Эос.

Я долго по морю печали скитался,
сомнениями, как ветрами, гонимый.
По воле бессмертных я неумолимой
во власти стихии морской оставался.
Жалела меня только нежная Эос.

Душа в неизвестности, словно Европа.
В мечтах не царит каменистых Итака.
Не ищут меня корабли Телемака,
не ждет меня в доме родном Пенелопа,
молясь о моем возвращении Эос.

Но новый рассвет, небеса рассекая,
надеждой горит – и на сердце светлее,
И вот, наконец-то, иду по земле я.
И, может, я встречу свою Навсикаю
в сиянии розовом ласковой Эос.

В каждом камне и цветке сокрыто
то, что многими забыто.

Что пророчит, милая Кассандра,
мне цветенье олеандра?

Боги, вещей, что тебе внушили,
правду рассказать мне или —

мифы – эти радости метафор,
горечь вин и хрупкость амфор?..

– Счастье – таинственный дар, и заранее нам неизвестно,
где мы его обретём.
Знают лишь боги о том:
всё им известно, однако не всё им подвластно,
и над богами царит
сотканный мойрами рок.
Как одеянье,
он укрывает
тело вселенной,
смертное с вечным
переплетая
в сложном узоре.
Воле небес подчинись и оставь её, слышишь?
Разное вам суждено, не держи её, слышишь?

Море шептало так, снова и снова корабль могучий целуя,
чистой лазурью своих многочисленных волн,
в сон проникая Тесея мучительной мыслью,
в сердце – безмерной тоской.

– Слушай же, слушай, мой голос ты знаешь с рожденья,
в нём узнаешь ты дыханье отца?
Слушай же, слушай,
слушай меня.

Тише и тише всё шепот. Мучительно тихий,
только Тесею он слышен сквозь сон.
Кормчий же бодрствует, радуясь тихому морю,
смело корабль направляя вперёд.
Глубже и глубже
в царство своё
разум Тесея Морфей погружает.
Но всё яснее
сквозь сновиденье
спящего море зовёт.

– Слушай же, слушай, тебе я открою, что скрыто от смертных богами,
то, что оракул лишь может услышать в дыхании звёзд,
в небе расцветших из слёз, обронённых луною
в ночь, когда царственный Эндимион
в сон погрузился навеки.
Подвиг, что ты совершил, это только начало,
первая нить твоего полотна.
Много свершишь ты великих деяний,
славу в веках обретёшь.
Но за величьем и славой всегда, словно тень, укрывается в жизни страданье.
Мир гармоничен и всё в равновесии в нем сохраняется вечно:
так, человеку чем больше дано, тем он большего может лишиться.
Горечь тяжелая первой разлуки тебя ожидает.
Должен навеки проститься с любимою ты.
Ваши пути на мгновенье сплелись, но сегодня
им суждено разойтись.
Хоть ты от бога рождён и хотя велика твоя сила,
ждёт тебя смертных удел.
Ей же иное, ты знай, предначертано роком,
ибо бессмертье она обретёт:
станет супругой она
бога великого скоро.
К первому дикому острову ты, пробудившись, корабль свой направишь,
там и оставишь любимую ты.
Воле небес подчинись и оставь её, слышишь?
Разное вам суждено, не держи её, слышишь?

Ярко сияет печалью серебряной, к небу прижавшись, луна.
И от холодного света
вдруг пробудился Тесей.
Полон тяжёлых раздумий, он взор обратил к Ариадне:
девушка крепко спала.
Ветер укрылся в её волосах,
в роще как будто,
тихо кудрями, лишь изредка, словно ветвями, играя.
Нежностью дышит она, и в руках лебединых,
держит, как будто боясь уронить, обретённые грёзы.
В свете луны силуэтом сквозь ткань обнажается истина тела:
шеи склонённой изящная тонкость,
хрупкие линии плеч,
прелесть округлой груди,
талии узкой,
стеблю подобной, изгиб,
стройная грация ног.
В истине тела являет гармонию чистую необъяснимо душа.