Наталья Бондаренко: Икона под названьем «Мама». Коллективный сборник стихов

В кривых зеркалах отражается сущая правда,
Прямая и долгая, словно речная вода…
Не самая злая, не самая жуткая, прав ты,
Да только ненужная – сорная, как лебеда…

Заказан трансфер. Мерседес с белозубым шофером,
Ах, как же его… Искандер, Франсуа или Стив?
Короткая память не лечится даже повтором.
Природа упряма – по-своему строит архив…

Набит чемодан. Безделушками – подлинной хренью.
Ты тихо бурчишь, повторяя отчетливо «блажь»…
И снова ты прав. В мире нет стольких камер хранения,
Способных вместить мой прожитый и новый багаж…

Крутой серпантин. Солнце-лакомка гладит и лижет
Макушки орешника, лысины древних вершин…
Ракушечный запах, ведь море все ближе и ближе,
И капельки влаги смывают намёки морщин…

Затерянный город, меня приютивший сакрально,
Когда взбунтовался от боли и гнева астрал…
И к черту сомнения! Я надеваю купальник.
Конечно, открытый!
Здесь нет правдолюбов-зеркал…

Спелым солнцем иконы залиты,
Защищенные вечностью стен…
Я стою перед праведным ликом,
На ходу сочиняя молитвы, —
Настоящих не знаю совсем…

Мне так хочется встать на колени,
Но душа не готова пока —
В ней намешаны, как в бакалее,
Не отбитые зерна от плевел,
Не прошедшая сито мука…

В ней гордыня на грани смиренья,
В ней святое на грани греха…
Обессмыслено предназначенье,
Перепутаны место и время,
Направления и берега…

Не о чуде прошу – так негоже,
Не о деньгах – какая в них суть?…
Я покорно шепчу: «Матерь Божья,
Дай мне знак – я почувствую кожей,
Укажи мне мой истинный путь…»

Мне нужна абсолютная малость —
Обрести вдохновения свет…
Неизвестно ведь, сколько осталось —
Не потратить бы все на усталость,
На иллюзии, на пустоцвет…

Я потом посмотрю, как струится прохладный рассвет,
Как седыми мазками штрихует околицу утро…
Отражается небо в росе голубым перламутром.
И расправил пион лепестковый нарядный берет…

Я послушаю завтра, как нежно воркует трава,
Как хрустально звучит соловьиный дебют а капелла
Каблучками стучит длинноногая девочка в белом,
Через парк догоняя неспешно скользящий трамвай…

Полюбуюсь не раз, как лавандой расцвел горизонт,
Как юнец-ветерок растрепал тополиные кудри…
Не будите меня.
В это теплое райское утро
Легкокрылое детство вернулось в мой розовый сон…

Я по лужам бегу.
Это счастье, что дождик прошел.
Брызги косо летят от резиновых старых вьетнамок…
Мне навстречу – отец. Из окна улыбается мама.
И вся жизнь впереди…
Не будите меня, хорошо?

Она любила свой Подол *, задворки Боричева тока.
Ходила с братом на футбол.
На море ездила в Затоку…
Пила малиновый ликёр, баллады пела под гитару,
Влезала в самый громкий спор и поддавала пылу-жару…
Работала в системе МОЗ у замминистра ассистентом…
Встречалась, кажется, всерьез с хорошим мальчиком-студентом…
И вдруг уехала в Нью-Йорк – мечта пожить за океаном…
Пила анисовый ликёр, познала вкус марихуаны.
Порой позировала ню в каморке тесной на Бродвее…
Учила English на лету и рассуждала о свободе,
Вставляя в речь okey, me too и называла тело body…
То тут работала, то там…
Любовь крутила с рыжим Полом.
Ходила в Starbucks по утрам.
И тосковала по Подолу…

Минули вёрсты, веси, города,
О чем жалеть, когда уже все сделано…
Чернилами прописано по белому
Твое незамедлительное «да»…

Дорога бесконечная в снегах,
Ни края, ни конца – сплошное марево…
И лишь мольбы отцовские и мамины
Стучат настырным обухом в висках…

Давно ли танцевала на балах,
Ловила взгляды, проплывая в шествии*…
Романсы пела нежно и божественно,
А сердце трепетало от баллад…

А помнишь ту весну? Какой пейзаж!
И каждый миг пленил, кружил и радовал…
Ведь тихо под сиренью, меж тирадами,
Услышала:
«Ma chère… Навеки Ваш…«**

О, сколько их минуло – светлых дней,
Уютных вечеров, прогулок утренних,
Роскошных туалетов, лиц напудренных,
Кибиток и породистых коней…