Виталий Юдин - Импульс любви. Избранная любовная лирика

Так бывает весною, под утро,
как из сумки, шурша, почтальон,
ночь, подует в коробочку с пудрой,
извлекая клубящийся сон.

Там, друзья, никогда не предавшие
и возлюбленных женщин глаза,
без намёка какой-либо фальши
и винить никого нельзя.

Там, обнимемся и заплачем,
снова искренни и легки,
а неловкостей —
теннисный мячик,
не оттянет, в подаче, руки.

И глаза открывать
страшновато:
расставаясь с собой молодым,
в лессировках тончайших сфумато,
исчезающим, словно дым.

В душе появился вакуум?
Врачи твердят о своём:
Лечитесь – цветением маков,
черёмуховым дождём,
весенним реки разливом,
живым родниковым ключом.
Почувствуйте скрытые силы.
– Почувствовали?
– Течём!
К росинкам прильните —
примите.
А утром – в овсы,
босиком…
Как с ложки микстуру,
сглотните —
увиденное кругом.
Достаньте из тины озёрной
кувшинку, корягу, леща:
вот так, впечатлений зёрнами —
засеивается душа.
Без – зависти, злобы, цинизма,
всего, от чего душа,
иных, покидая при жизни,
от вакуума —
ушла.

Сгорело солнце – угли разгребаю.
В Москве пиратский абордаж теней.
Я в памяти все дни перебираю,
как четки из пылающих углей.

Сейчас состав из привокзальной ночи
рванет на сцепке человечий вой,
в котором скрыты, словно в многоточье,
«любимая моя», «любимый мой».

И, кажется, в кругу чередований
не изменим светил небесных ход,
но солнце, очумев от расставаний,
однажды и на западе взойдет.

В конце зимы —
Земли и Солнца встреча:
проталин плачи, оторопь стеблей,
ручьёв, едва лишь слышимые речи,
и уток клёкот, танцы лебедей.
Чем солнце выше, обнажённей плечи
бесстыдно выступающих холмов,
а снег всё ниже и прикрыться нечем
под иллюзорным платьем облаков.
Сползают с крыш слежавшиеся груды
спрессованных,
легко скользящих льдин,
с таким же, как лавины, сходят
гулом —
один в один.
И голоса у птиц на ноту выше
и попрошайство корма за окном,
чтобы хозяин выглянул, услышал:
нам голодно,
мы прилетели,
ждём.
Как жили мы без солнечного света,
без ярких бликов цвета на стене,
без ожиданья приближенья лета?
Всё – кончено!
Поминки по зиме!

В моей руке желания тепло,
твоя рука в тазу водой плескала-
пожмём же руки, чтоб тепло, лаская
с моей руки в твою перетекло.

В друг друга вжаты, вдавлены, вот так-
совокупляясь на людях при свете
зачатью непорочному дан знак.
В порочности не виноваты дети-
какой с детей невинных, сладких спрос?
– Да, Магдалина? Да, дитя Христос?

Совокупленье рук?
Немыслимо…
А вдруг?

Куст обретает цвет внезапно
карминным полыхнув огнём,
горящей в ореоле залпа
листвой, рассыпанной на нём.

На пальцах рубцевидных веток —
небрежно колотый рубин.
Не перепутать бересклета —
свечение,
с любым другим.

Его огня
везде хватило:
и, засияло во весь рост,
осенних рощ паникадило —
свечами восковых берёз.

Кружа над голыми кустами
серёжек ядовитых плод,
с каймой обвитыми краями,
весной малиновка склюёт.

«Мной,
выстроенный»,
(скорбно),
«Рухнул замок!»
Остался только от ворот замок,
И холодок из виртуальных залов,
И маленький для чтений – флигелёк.